Дрожь

Когда с первой коробкой учебников было покончено, на смену ей пришла вторая. Когда я не учился в своей «школе в коробке», то бродил по Интернету в поисках знаний иного рода. Я искал фотографии цирковых уродцев, синонимы слова «коитус», а также ответ на вопрос, почему, когда по вечерам я смотрю на звезды, сердце у меня рвется от тоски.

Одновременно с третьей коробкой учебников в стае появилась новенькая: Шелби, худенькая загорелая девчонка в синяках и с сильнейшим южным акцентом. Помню, Бек тогда сказал Полу:

«Я просто не мог бросить ее там. Пол, ты не представляешь, откуда я ее вытащил. Не представляешь, что с ней творили».

Я жалел Шелби, а она не подпускала к себе вообще никого. Мне единственному удавалось подплыть на спасательном плоте к острову по имени Шелби и вытянуть из нее несколько слов, а порой даже и улыбку. Она была странная, пугливый звереныш, готовый на все ради того, чтобы вернуть себе власть над собственной жизнью. Она таскала у Бека какие-то мелочи, и ему приходилось спрашивать, куда они подевались, ломала термостат, чтобы вынудить Пола подняться с дивана и чинить его, прятала мои книги, чтобы я не читал, а поговорил с ней. Впрочем, все мы в этом доме были не без странностей. В конце концов, я сам не мог заставить себя заглянуть в ванную.

Бек привез с почты еще одну коробку с учебниками — для Шелби, но она не придавала им такого значения, как я. Книги покрывались пылью, в то время как она изучала в Интернете волчьи повадки.

Сейчас, очутившись на почте, я подошел к абонентскому ящику Бека под номером 730. Я провел пальцем по полустертым цифрам; тройка почти облупилась, впрочем, она была такой всегда, сколько я ни приезжал сюда. Я вставил ключ в замок, но не повернул его. Разве такой уж грех так сильно хотеть вот этого? Самой обычной жизни с Грейс, пару десятков лет поездок на почту, валяния в постели и наряжания елок на Рождество?

Тут мои мысли снова перескочили на Шелби, воспоминания неприятно царапнули меня, пронзительные, точно порыв ледяного ветра в сравнении с воспоминаниями о Грейс. Упорство, с которым я цеплялся за свою человеческую жизнь, всегда казалось Шелби нелепым. Я до сих пор помнил, как мы однажды ужасно из-за этого поругались. Та стычка была не первая и не последняя, но самая ожесточенная. Я валялся на кровати с томиком Йейтса, который купил мне Ульрик, и тут Шелби запрыгнула на матрас и, наступив на книгу босой ногой, смяла страницы.

«Пойдем послушаем, какую запись волчьего воя я нашла в Интернете», — сказала она.

«Я читаю».

«Это важнее, — уперлась Шелби, возвышаясь надо мной; ее ступни продолжали мять листки книги. — Зачем ты вообще забиваешь себе голову этой ерундой? — Она кивнула на стопку учебников на столе рядом с кроватью. — Все равно, когда ты вырастешь, это тебе не понадобится. Ты не будешь человеком. Ты будешь волком, так и учил бы про волков».

«Заткнись», — рявкнул я.

«Но это правда. Ты не будешь Сэмом. Все твои книги — пустая трата времени. Ты будешь альфа-самцом. Я про это читала. А я буду твоей подругой. Альфа-самкой».

Она едва сдерживала возбуждение. Ей хотелось поскорее оставить прошлое позади.

Я выдернул Йейтса из-под ее ступни и расправил страницу.

«Я буду Сэмом. Я никогда не перестану им быть».

«Нет, не будешь! — Голос Шелби становился все громче. Она спрыгнула с кровати и расшвыряла стопку книг по столу; тысячи слов полетели на пол. — Это все самообман! У нас не будет имен, мы будем волками!»

«Заткнись! — заорал я. — Я все равно остаюсь Сэмом, даже когда превращаюсь в волка!»

В комнату ворвался Бек и по обыкновению молча оглядел сцену: мои книги, мою жизнь, мои мечты, распростертые под ногами у Шелби, и меня, с такой силой сжимающего измятого Йейтса, что побелели костяшки пальцев.

«Что здесь происходит?» — осведомился он.

Шелби ткнула в меня пальцем.

«Скажи ему! Скажи, что он не будет больше Сэмом, когда мы станем волками. Он не сможет остаться собой. Он даже имя свое не будет помнить. А я не буду больше Шелби».

Ее колотило от злости.

«Сэм всегда будет Сэмом», — так тихо, что я едва его слышал, произнес Бек.

Он взял Шелби за локоть и вывел из комнаты. Лицо у нее было потрясенное; с тех пор как она появилась к доме, он ни разу даже пальцем к ней не притронулся. Никогда еще я не видел его таким рассерженным.

«Чтобы я больше такого не слышал, Шелби. А не то я отправлю тебя туда, откуда ты сюда пришла. Я отправлю тебя обратно».

Шелби завопила в коридоре и умолкла лишь когда Бек захлопнул за ней дверь ее комнаты.

Проходя мимо моей спальни, он задержался на пороге. Я бережно складывал книги обратно на стол. Руки у меня тряслись.

Я ждал, что Бек скажет что-нибудь, но он лишь молча поднял с пола какую-то книгу и положил ее поверх стопки, а потом так же молча вышел.

Некоторое время спустя я случайно подслушал разговор Ульрика с Беком; они не задумывались над тем, что в доме не так много мест, недоступных для слуха оборотня.

«Зря ты так с Шелби, — сказал Ульрик. — Она не так уж и не права. Зачем парню вся эта книжная премудрость, Бек? Можно подумать, он когда-нибудь сможет делать то, что делаешь ты».

Наступило долгое молчание, потом Ульрик сказал:

«Только не надо делать вид, что ты удивлен. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ты задумал. Как, по-твоему, Сэм мог бы учиться в колледже?»

Снова повисло молчание.

«В летней школе, — сказал Бек. — А зачеты сдавать через Интернет».

«Ну ладно. Допустим, Сэм получит диплом. И что он будет с ним делать? Закончит юридическую школу через тот же Интернет? И что за юрист из него получится? Твои исчезновения на зиму люди терпят, потому что ты успел сделать себе имя еще до того, как тебя укусили. Сэму придется искать работу, на которой будут закрывать глаза на его непонятные исчезновения каждый год. Несмотря на все те премудрости, которыми ты забиваешь ему голову, ему придется довольствоваться работой на бензоколонке, как всем нам. Если он вообще дотянет до двадцати лет».

«Ты хочешь, чтобы он бросил учиться? Вот сам и скажи ему об этом. Я ему такого не скажу никогда».

«Я не предлагаю ему бросить учиться. Я предлагаю тебе оставить его в покое».

«Сэма никто не заставляет. Он сам хочет учиться. У него светлая голова».

«Бек. Ты только сделаешь парню хуже. Неправильно давать ему все средства добиться успеха только ради того, чтобы он обнаружил, что все равно не в состоянии воспользоваться ни одним из них. Шелби права. В конечном итоге мы все станем волками. Я могу читать ему немецкую поэзию, Пол учить причастиям прошедшего времени, а ты — играть ему Моцарта, но конец нас всех все равно ждет один и тот же: долгая холодная ночь и жизнь в лесу».

И снова повисло молчание, прежде чем Бек ответил усталым и чужим голосом:

«Оставь меня в покое, хорошо, Ульрик? Оставь меня в покое».

На следующий день Бек сказал мне, что я могу не делать домашнее задание, если не хочу, и куда-то уехал на машине в одиночку. Я дождался, когда он уедет, и все равно сделал задание.

Сейчас мне больше всего на свете хотелось, чтобы Бек был рядом со мной. Я повернул ключ в скважине, ожидая увидеть ящик, битком набитый накопившейся за много месяцев корреспонденцией и извещение, что за остальным нужно подойди к стойке.

Однако когда я открыл дверцу, внутри оказалось дна одиноких письма и несколько рекламных листовок.

Кто-то побывал здесь. И совсем недавно.

Глава 30

Сэм

41 °F

—Ты не против, если я заеду к Оливии? — спросила Грейс, забравшись в машину.

Вместе с ней в салон ворвался холодный воздух, заставивший меня отпрянуть, и она поспешно захлопнула за собой дверцу.

— Прости, — сказала она. — Холодно. В общем, я не хочу к ней заходить. Просто заеду посмотреть. Рейчел сказала, у дома Оливии крутился волк. Может быть, мы сможем что-нибудь там разведать?