Благие намерения

Оставшись на мужской половине один, судья собственноручно расстелил два коврика, бросил на пол подушки, поставил на серебряный поднос кувшин в мокрой фуфаечке и плоские чашки. Затем снял с пояса ключи и открыл узкую дверь в стене. Заключенный (он сидел в углу, подобрав под себя ноги) поднял голову и хмуро всмотрелся в огромную, заслонившую проем фигуру.

- Ну? - укоризненно молвил досточтимый Ар-Маура. - И долго мне еще тебя выручать прикажешь?

Заключенный фыркнул.

- Ты называешь это - выручать? - сварливо спросил он. - Спасибо, выручил! Укатал в яму ни за что…

- Ничего, - проворчал Ар-Маура. - Переночуешь - впредь умнее будешь. Вставай, пошли. М-му-хоборец…

Узник поднялся, оказавшись вдруг почти одного роста с огромным судьей. Наблюдай за ними кто-нибудь со стороны, он был бы поражен, насколько эти двое похожи друг на друга. Такое впечатление, что разница между ними заключалась лишь в возрасте, дородности и хромоте.

- Надеюсь, досточтимый Ар-Шарлахи не откажется разделить со мной скромную трапезу и неторопливую беседу? - довольно ядовито осведомился судья.

Узник во все глаза глядел на кувшин вина во влажной фуфаечке и на блюдо с фруктами.

- Знаешь… - сказал он, сглотнув. - Всю дорогу до твоей тени только об этом и мечтал…

- Ну, что ты пьяница, мне известно, - заметил судья, опускаясь на коврик справа и подкладывая подушки поудобнее. - Прошу. И если не возражаешь… - Он запустил руку под головную накидку и сбросил с лица повязку - жест, который ужаснул бы любого жителя Пальмовой Дороги. Ар-Шарлахи лишь усмехнулся и тоже обнажил лицо. Оба когда-то (правда, в разное время) учились в Харве, так что многие обычаи голорылых давно уже не казались им неприличными и ужасными. Кроме того, и Ар-Маура, и Ар-Шарлахи происходили по прямой линии от погонщиков верблюда по имени Ганеб, а сородичам стесняться друг друга не пристало.

Собственной рукою судья разлил вино в чашки.

- Да веет твоя тень прохладой до скончания века, - вполне серьезно произнес Ар-Шарлахи ритуальное пожелание.

- Издеваешься? - ворчливо осведомился судья. - Моя тень вот уже два года как принадлежит государю.

- Тем не менее… - со вздохом заметил молодой собеседник. - Живешь - как жил. Можно сказать, правишь… Согласно обычаю, прикоснулся краем чашки ко лбу и лишь после этого отхлебнул.

- Да и вино у тебя - позавидуешь, - добавил довольно-таки уныло.

- Позавидуют, - сквозь зубы ответил судья. - Рано или поздно - позавидуют. Сгонят с кресла - будем тогда вместе брус толкать…

И тоже коснулся чашкой лба.

Ар-Шарлахи тем временем (опять-таки следуя обычаю) очистил апельсин и, разломив, протянул одну из половинок судье.

- Значит, говоришь, всю дорогу мечтал о холодном вине? - задумчиво молвил Ар-Маура, принимая пол-апельсина. - Почему же не зашел? Гордый?

Ар-Шарлахи досадливо пожал плечом и не ответил.

- Ну да, понимаю… - Судья покивал. - Предпочел, чтобы тебя ко мне привели… Должен сказать, наделал ты мне сегодня испугу! Помнишь, когда о песенках речь зашла?.. Тут стража стоит, там секретарь, да еще и свидетели эти… Смотри, досточтимый, допоешься… Дошутишься!.. - Судья отхлебнул и пристально взглянул на собеседника поверх чашки. - Стишок о верноподданном водопаде, надо полагать, твое сочинение?

Тот слегка смутился.

- Первый раз слышу, - уклончиво пробормотал он. - Что за стишок?

- Ну как же! Стишок известный… О том, как река, услышав указ государя, что воде надлежит течь сверху вниз, а не иначе, рухнула с обрыва сразу на три сажени… А про кивающие молоты? Дескать, молоты кивали-кивали, а Улькар в ответ даже и не кивнул!.. Ох, досточтимый… - Судья покачал головой. - Слушай, а что, у мухи в самом деле шесть лапок?

- Вообще-то шесть, - сказал Ар-Шарлахи, смакуя вино по глоточку. - Но я подозреваю, что секретари государя, вместо того чтобы поймать муху и пересчитать ей конечности, опять доверились трудам премудрого Андрбы. Он, видишь ли, тоже был убежден, что лапок у мухи всего четыре. И что овес - выродившаяся пшеница…

- Я смотрю, ты всерьез учился в Харве, - заметил судья. - Я вот там все больше дрался да пьянствовал… - Его тяжелое лицо глинистого цвета помрачнело, серебристая щетина на щеках залегла грузными кольчужными складками. - Да, времена… - глухо сказал он. - А знаешь… Я ведь учился вместе с Улькаром…

- С государем?! - Ар-Шарлахи был настолько поражен, что даже отставил чашку. - И… что? Он уже тогда?..

- Нет, - бросил судья, жестко усмехнувшись. - Тогда он был вполне нормален, если ты имеешь в виду именно это… Более скучного собеседника свет не видывал, да и способности у него были, помнится, самые средние…

Ар-Маура помолчал, нахмурился, задумчиво покачнул вино в своей чашке.

- До сих пор не могу понять… - признался он вдруг с горестным недоумением. - Как ему все это удалось? Ну ладно, отречение Орейи, мятеж в Харве… Но когда сказали, что во главе заговора стоит Улькар, знаешь, я удивился. Он ведь, между нами, и храбростью-то особой никогда не блистал… А чему ты улыбаешься?

- Так… - лукаво молвил Ар-Шарлахи, снова беря чашку. - Забавно… Узник и судья возлежат за вином и ведут крамольные беседы…

- Брось, - сказал Ар-Маура. - Подслушивать некому… Да и с кем мне еще об этом поговорить, сам подумай! Не с секретарем же… - Помолчал, вздохнул. - Мне иногда кажется, что в жизни своей я знал трех разных Улькаров…

- То есть?

Судья досадливо шевельнул седеющей бровью. Надо полагать, подобные мысли не давали ему покоя уже давно.

- Сам смотри… Первый - ничем не выдающийся отпрыск древнего рода. Великовозрастный оболтус, с которым я шатался по веселым кварталам… Второй - вождь заговорщиков, дерзкий до безумия, удачливый во всем… Ну вот как это он, например, умудрился выиграть битву при Заугаре? Убей - не пойму…

- Он впервые применил там вогнутые щиты, - напомнил Ар-Шарлахи. - У кимирцев их тогда еще не было…

- А откуда они вообще взялись? - перебил судья. - Он что, сам их выдумал? Ты когда-нибудь в руках держал такой щит? Бросает солнечный свет в одну точку на двадцать - тридцать шагов! Кто их ему дал? Как такое вообще можно выковать?.. Нет, как хочешь, а без колдовства здесь не обошлось…