Звездный двойник

Здесь стало понятно, почему аппарат не подали к столу. № 12 оказался кабиной повышенной защиты, полностью недоступной для подглядывания, подслушивания и тому подобного. Изображения на экране не было, и не появилось, даже когда я закрыл за собой дверь. Экран сиял белизной, пока я не сел, так что лицо моё оказалось против передатчика. Опалесцирующее сияние наконец рассеялось и на экране появился давешний незнакомец.

— Извините, пришлось вас покинуть, — быстро заговорил он, — я должен был спешить. У меня есть к вам дело. Приходите в «Эйзенхауэр», № 2106.

И опять ничего не ясно! «Эйзенхауэр» подходит для космача ничуть не больше, чем «Каса-Маньяна». Похоже, попахивает от этого дельца: кто ж станет так настойчиво зазывать в гости случайного знакомого из бара? Если он, конечно, не баба…

— А зачем? — спросил я.

Космач, похоже, к возражениям не привык. Я наблюдал с профессиональным интересом: выражение его лица не было сердитым, о нет — оно скорее напоминало грозовую тучу перед бурей. Но он держал себя в руках и отвечал спокойно:

— Лоренцо, у меня нет времени на болтовню. Вам нужна работа?

— Ангажемент, вы это хотите сказать?

Я отвечал медленно. Почему-то показалось, что предлагает он мне… Ну, вы понимаете, что за «работу» я имею в виду. До сих пор я не поступался профессиональной честью, несмотря на пращи и стрелы взъевшейся на меня Фортуны.

— Разумеется, ангажемент, самый настоящий! — быстро ответил он. — И нужен самый лучший актёр, какой только есть.

Я изо всех сил постарался сохранить на лице невозмутимость. Да я согласился бы на любой ангажемент — даже на роль балкона в «Ромео и Джульетте». Но нанимателю это знать совершенно ни к чему.

— А именно? Расписание у меня, знаете ли, ужасно плотное…

Но он на это не купился.

— Остальное — не для видеофона! Может, вы и не знаете, но я вам скажу: есть оборудование и против этой защиты! Давайте скорей сюда!

Похоже, я был нужен ему позарез. А раз так, можно было немного и поломаться.

— Вы за кого меня держите? Что я вам — мальчик? Носильщик, готовый в лепёшку расшибиться за чаевые?! Я — ЛОРЕНЦО! — Тут я, задрав подбородок, принял оскорблённый вид. — Что вы предлагаете? Только конкретно.

— А, чтоб вас! Не могу я об этом по видео. Сколько вы обычно берёте?

— Ммм… Вы спрашиваете про гонорар?

— Да, да!

— За выход? Или за неделю? Или, может, вы имеете в виду длительный контракт?

— Вздор, вздор. Сколько вы берёте за вечер?

— Моя минимальная ставка — сто империалов за выход.

Здесь я, между прочим, не врал. Бывало, конечно, и у меня — когда публика устраивала скандал, приходилось возвращать деньги, причём немалые. Но всяк себе цену знает, так что нищенские подачки не для меня. Лучше уж затяну ремень потуже, да немного перетерплю.

— Ладно, — тут же отозвался он, — сотня ваша, как только вы здесь появитесь. Только поскорей!

— А?!

Лишь сейчас до меня дошло, что мог бы заломить и двести, и даже двести пятьдесят.

— Но я ещё не согласился!

— Вздор! Обговорим это у меня. Сотня в любом случае ваша. А если согласитесь, назовём её, скажем, премией сверх гонорара. Ну идёте вы наконец?!

— Сейчас, сэр, — кивнул я. — Подождите немного.

* * *

К счастью, «Эйзенхауэр» от «Каса» неподалёку — ехать мне было бы не на что. Но, хотя искусство пешей ходьбы утрачено в наше время, я-то им владел в совершенстве, а пока шёл — собрался с мыслями. Не дурак ведь — прекрасно понимал, если кто-то так настойчиво предлагает ближнему своему деньги, для начала стоит оценить карты. Наверняка здесь что-то опасное или противозаконное. Или то и другое сразу. Соблюдение законов меня беспокоило мало — Закон частенько оказывается идиотом, как сказал Бард[2], и я обеими руками за. Однако, как правило, стараюсь «не занимать левый ряд».

Пока что фактов было недостаточно, а потому — не стоило принимать в голову. Я закинул плащ на плечо и шёл, наслаждаясь мягкой осенней погодкой и запахами большого города.

Парадным входом я пренебрёг и поднялся служебным лифтом на двадцать первый. Что-то подсказывало: здесь не место и не время для встреч с восторженной публикой.

На стук отворил мой приятель-дальнобойщик.

— Любите вы, однако резину тянуть, — буркнул он.

— М-да?

Я пропустил замечание мимо ушей и огляделся. Номер, как я и думал, оказался из дорогих; однако каков бардак!.. По углам дюжинами валялись немытые бокалы и кофейные чашки — судя по всему, народу здесь уже побывала тьма. С дивана сердито уставилась какая-то незнакомая личность — наверняка тоже космач. Мой вопросительный взгляд остался без ответа: похоже, знакомство в программу вечера не входило.

— Наконец-то! Итак, к делу.

— …которое, — подхватил я, — напоминает о некоей премии, или, скажем, авансе…

— А, верно.

Он обернулся к лежавшему на диване:

— Джок, заплати.

— Так он же…

— Заплати!

Теперь стало ясно, кто здесь хозяин. Хотя будущее показало, что Дэк Бродбент упирал на это нечасто. Джок мгновенно поднялся и, всё ещё хмурясь, отслюнил мне полусотенную и пять десяток. Я спрятал деньги не пересчитывая и сказал:

— К вашим услугам, джентльмены.

Здоровяк пожевал губами.

— Для начала, я хотел бы, чтоб вы поклялись не заикаться об этой работе даже во сне.

— Клятва? Даже так? Слова джентльмена вам недостаточно? — Я обратился к лежащему: — Нас, похоже, не представили. Меня звать Лоренцо.

Он мельком глянул на меня и отвернулся. Мой знакомый из бара поспешно вставил:

— Имена тут ни к чему.

— Да? Знаете, мой незабвенный папаша, перед тем, как преставиться, мне строго-настрого наказал: во-первых, не мешать виски ни с чем, кроме воды, во-вторых, не читать анонимных писем, а в-третьих, не иметь дел с человеком, не желающим себя называть. Удачи вам, господа!.

Я направился к выходу. Сотня империалов приятно согревала меня сквозь карман.

— Погодите!

Я остановился.

— Ладно, вы правы. Меня зовут…

— Командир!!!

— Да брось ты, Джок. Моё имя — Дэк Бродбент, а этого невежу зовут Жак Дюбуа. Оба мы дальнобойщики, пилоты-универсалы: любые корабли, любые ускорения.

— Лоренцо Смайт, — скромно раскланялся я. — Лицедей и подражатель, член Агнец-клуба.

Кстати, когда я в последний раз платил членские взносы?

— Замечательно. Джок, хоть улыбнись для разнообразия! Ну как, Лоренцо, сохраните вы наше дело в секрете?

— Буду нем, как могила. Слово джентльмена джентльмену.

— Независимо от того, возьмётесь ли?

— Независимо. Я своё слово держу; цел будет ваш секрет. Вот разве что меня допросят с пристрастием.

— Лоренцо, я прекрасно знаю, что делает с человеком неодексокаин. Невозможного мы с вас не спросим.

— Дэк, — торопливо встрял Дюбуа, — погоди. Надо хотя бы…

— Заткнись, Джок. Не люблю галдёжа над ухом. Так вот, Лоренцо, для вас есть работа — как раз по части перевоплощений. И перевоплощение должно быть такое, чтоб никто — ни одна живая душа не смогла подкопаться. Вы это сможете?

Я сдвинул брови:

— Не понял — смогу или захочу? Вам, собственно, для чего?

— В курс дела введём вас позже. В двух словах — нам нужен дублёр для одного весьма популярного человека. Загвоздка в том, что надо обмануть даже тех, кто его знает близко. А это немного сложнее, чем принимать парад с трибуны или вручать медали скаутам.

Он пристально посмотрел мне в глаза.

— Тут должен быть настоящий мастер, Лоренцо.

— Нет, — тотчас ответил я.

— Вот тебе раз… Вы же ещё ничего толком не знаете! Если вас мучает совесть, так могу вас успокоить: тому, кого вы сыграете, вреда от этого никакого. И ничьих законных интересов не ущемляет. Мы вынуждены его подменять.

— Нет.

— Но, почему, чёрт возьми?! Вы даже не представляете, сколько мы можем вам заплатить!