Рок-н-ролл под Кремлем

Ираида вскинула брови. Елизавета Михайловна рассмеялась.

– Ну ладно, Петя, – примирительно сказала Анна Матвеевна. – Не забывай, что это люди другого времени. И в том времени они были востребованы и воспринимались совсем по-другому…

Петр Петрович со значительным видом поднял палец.

– Вот именно! Когда их преследовали и запрещали, тогда их понимали и хвалили! А стоило все разрешить, и они закончились! Где тот же Солженицын? Какие гениальные романы он пишет?

Шурочка наклонилась и, дыша шампанским, горячо зашептала Юре в ухо:

– Пойдем в мою комнату, они будут еще долго спорить…

В маленькой квадратной комнатке размещались только сервант со стулом и узкая кровать. Перед окном раскачивались ветви какого-то дерева, по стеклу бежали струи дождя. Шурочка щелкнула задвижкой и с улыбкой подошла вплотную. Но ничего не говорила. Смотрела – и все, будто чего-то ждала…

Если бы Юра не выпил пять рюмок водки, он бы не понял – чего. Но опьянение делает человека проще и понятливее, поэтому он отдался на волю чувств, стал жадно целовать девушку, потом увлек ее на кровать, поднял широкую юбку, открывая белые ноги с развитыми бедрами, перечеркнутыми узкими шелковыми трусиками, затем весьма естественно снял их, попутно сбросив домашние тапочки, и, придавая акту раздевания законченность, зашвырнул красный комочек в угол. Беатриса Карловна была бы довольна! Правда, этому она его не учила… Но все равно была бы довольна.

Когда все закончилось, Юра испытывал не столько физическое удовлетворение, сколько огромную душевную радость. Победа! Победа!! Правда, он многого не понял… Может, потому, что каждую минуту ожидал стука в дверь. Он посмотрел на задвижку – хлипкая, не выдержит хорошего толчка…

– Не бойся, – тяжело дыша, сказала Шурочка. – Они как глухари: когда увлечены, ничего не слышат… Я скажу, что готовила для тебя книги.

Юра почесал в затылке… Книги его сейчас не интересовали.

– Так ты, это… девушка?

Шурочка расхохоталась.

– Уже… нет! – Она с трудом произносила слова, настолько сильным был смех. Она буквально корчилась на кровати!

«Что тут смешного?» – растерянно подумал Юра, понимая, что сморозил какую-то глупость.

– Но… была?

Полуобнаженное тело забилось в истерике. Девушка закрыла лицо руками.

– Ну конечно, была! – прорвалось сквозь пальцы. – Разве ты не почувствовал?

Юра посмотрел на простыню, но никаких признаков дефлорации не увидел. Проанализировал свои ощущения – в них таковых тоже не оказалось. 3начит, Шурочка смеется над ним?

– Подожди, ты же говорила, что позвонила мама и ничего не было?

Шурочка перестала смеяться. Одернула бесстыдно задранную юбку, села, обхватив колени, посмотрела изучающе-строго, как ее бабушка.

– Один раз позвонила, другой – не звонила… Разве это имеет значение? Ты же не мальчик?

– Н-н-у, да… – вынужден был согласиться Юра. До него дошло, что он идет по неправильному пути. Образ Беатрисы Карловны Дорн укоризненно качал головой, приложив ладони к впалым щекам. Надо было срочно исправляться.

– Нет, я просто так спросил, извини. По глупости…

Взгляд Шурочки смягчился.

– Ну, пойдем к нашим…

Они вернулись к столу. Там ничего не изменилось. Их отсутствия никто не заметил. Интеллектуальный, а на взгляд Юры, совершенно никчемный и бессмысленный спор продолжался.

– И «Метрополь» – говно! И «Континент»! – бушевал растрепанный и красный папа-не папа. Его окончательно развезло. – Оценивалась не литература, а политика! – Петр Петрович стукнул кулаком по столу. – Если я напишу роман и попаду в струю, то могу получить «нобелевку»… Мое последнее эссе привлекло внимание всей литературной Москвы!

– Пять страниц в сборнике тиражом пятьсот штук?! – вскинула брови Елизавета Михайловна. – Всей Москвы?

– Ну и что?! Заинтересованные люди передают экземпляры друг другу, перепечатывают их, отсылают знакомым… Главное – идея, свежесть мысли! Вася Гольштейн сказал, что его бывшая жена звонила из Парижа и восхищалась тем, как я обозначил проблему! Когда я напишу роман, его переведут во всем мире!

Елизавета Михайловна махнула рукой.

– Не надо романа! Напиши маленький рассказ, направь в редакцию, а потом мы прочтем рецензию!

– Нет! Я не хочу размениваться! Я создам нетленку!

– Петя, ты давно обещал починить унитаз, – деликатно говорила Анна Матвеевна. – Бачок уже два года не работает. Сколько можно с ведром ходить…