Мир полон разведенных женщин

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Клео никогда не бывала в доме в Хэмстеде, где жила Доминик, но шофер Шепа знал, как туда ехать, и потому добирались они недолго.

Это был хорошенький дом с короткой подъездной аллеей и с аккуратными цветниками. У подъезда стояли две машины, у входной двери – пустая детская коляска.

– Пожалуйста, подождите меня, – попросила Клео шофера. – Я ненадолго.

Она еще не решила что сказать Доминик. Может, она объяснит насчет жены Шепа, или, может, убедит Доминик, какое никчемное это существо – Шеп. Если Доминик вновь примется ее оскорблять, она это просто проигнорирует. Дружили они уже давно, а Доминик и в самом деле приходится сейчас очень трудно. Погруженная в собственные мысли, она позвонила в дверь.

Дверь открыл Дайан. Ей и в голову не пришло, что он может быть дома. Он был расстроен. У него был заплаканный вид. Он уставился на Клео, словно не признал ее.

– Я Клео. Клео Джеймс, подруга Доминик. Мы познакомились на днях, вспоминаете?

– Да, – наконец, ответил он, – вспоминаю. Испытывая неловкость, Клео стояла в дверях, ожидая, когда он пригласит ее в дом, но он даже не пошевелился, даже жестом не пригласил, а просто стоял с какой-то полной отрешенностью.

– Я могу войти? – спросила Клео.

– Откуда я знаю? – сам задал вопрос Дайан. – Она сказала тебе?

Он внезапно стал всхлипывать, закрыв лицо руками.

– Простите меня, – заикаясь, проговорила Клео, – я не знаю, что происходит. Что-нибудь случилось? Доминик дома?

В этот момент появился Исаак. Он выглядел потерянным и озабоченным. Он взял своего друга за руку и заботливо повел его в дом. Клео же он жестом попросил помолчать, и она ждала, внезапно пораженная жутким чувством чего-то страшного, пока Исаак отводил Дайана.

Он вернулся через минуту.

– Дайан просто в шоке, – объяснил он. – Мы все в шоке.

– Что произошло? – спросила Клео с тревогой.

– Извини меня, я думал, ты знала. Я подумал, что поэтому ты и приехала.

– Что знала?

– Доминик покончила с собой сегодня утром.

– О Боже! Неужели это правда…

У Клео стали подгибаться колени, и кровь застучала в висках.

Исаак поддержал ее и провел в дом.

– Присядь, – сказал он мягко. – Я дам тебе бренди. Она села в кресло в холле и головой уткнулась в колени. Это было невероятно. Такие люди, как Доминик, с собой не кончают.

Исаак принес бренди, и она одним глотком выпила его.

– Почему? – спросила она. Исаак пожал плечами.

– Никто не знает. Она была в депрессии, она такое и раньше пыталась делать.

– Но она была так молода, – вздохнула Клео, – и у нее было все.

– Да, все, – согласился Исаак.

– Как она это сделала?

– Лучше я не буду тебе говорить. Это не… приятно.

– Кто нашел ее?

– Дайан. Он позвонил мне, и я приехал в то же время, когда появилась полиция. У него здесь никого нет, ты же знаешь. Вся его семья в Израиле. Я не знаю, что он будет делать.

– А где ребенок?

– Нянька забрала его.

– Она оставила какую-нибудь записку? Как-то объяснила?

Исаак покачал головой.

– Ничего. Она принимала успокоительные таблетки, снотворное. И всякая мелочь могла довести ее до жуткого состояния.

– Если б я знала. Не уверена, что очень доброжелательно к ней относилась. Если б я знала, что она больна…

– А я, ты думаешь, как себя чувствую? – прервал ее Исаак. – Я бы мог помочь ей больше, чем кто-либо еще, а вместо этого, я только все усложнил. Мы же были любовниками, ты знаешь.

– Да, я знала. Она сказала мне.

– Несколько дней назад я сказал ей, что мы должны расстаться. Я любил ее, но Дайан – мой лучший и самый дорогой друг, и я больше не мог так. Она была в бешенстве, не слушала никаких оправданий.

Клео кивнула:

– Я знаю.

– Она рассказала мне об американце. По-моему, она думала, что я стану ревновать. И я ревновал. В последний раз, когда я говорил с ней, она собиралась ехать с ним в Штаты. Собиралась?

– Он женат. Еще один отказ для нее. Наверное, все это вместе и набралось.

– Я тоже так думаю. Боже, мне кажется, я должен что-то сделать. Но что?

– Я не знаю. И я так же себя чувствую. Но я не знала, что она в депрессии, я думала, что она просто переменилась.

Клео встала.

– Надо мне пойти и повидать Дайана?

– Я думаю, будет лучше, если он побудет один.

– Я хотела бы прийти на похороны. Могу я что-нибудь сделать?

– Я передам Дайану.

Словно в тумане, Клео вернулась к машине. Ей хотелось рыдать. Ей хотелось расплакаться так, как Дайан. Но она не могла, слез не было. Просто пустота и тупое чувство невероятности.

Вернувшись в гостиницу, она позвонила Шепу.

– С твоими проблемами покончено, – сказала она ему.

– Чудесно! – воскликнул он. – Я знал, что ты сможешь. Что было? Что она сказала?

– Она не сказала ничего. Она покончила с собой сегодня утром.

И Клео тихо положила трубку. Да, мерзавец, она покончила с собой, и ты ей немало в этом помог. Я надеюсь, ты подавишься на следующей же женщине, которую затащишь к себе для послеполуденной палки.

Стелла стала отменна в своем черном платье от Ив Сан-Лорана, ее короткие пепельные волосы были уложены Риччи Бэрнсом.

– Вы смотритесь как сестры, – с энтузиазмом заметил Никай, здороваясь с Клео. – Никто не поверит, что Стелла – твоя мать.

– Не будь смешным, дорогуша, – отчитала его Стелла. – Все знают, что я старая карга.

Она продела свою узкую руку под руку Майка и, кокетничая, пролепетала:

– А как поживает второй самый привлекательный мужчина из тех, которых я знаю?

– А кто первый? Я убью его, – изобразил гнев Майк.

– Конечно же, мой муж, – засмеялась Стелла. – Клео, дорогая, Майк выглядит абсолютно роскошно, что ты с ним делала?

Мамочка, он перетрахал множество блондинок, хотелось сказать Клео, – и это всегда его красит.

Вместо этого, она слегка улыбнулась и выразила восхищение новым кольцом – с рубином и бриллиантами, – которое надела мать.

– Подарок от Никая, – созналась Стелла. – Он балует меня, не правда ли, дорогой?

Никай радостно согласился.

– Если не я тебя буду баловать, этим займется кто-нибудь другой.

Какой ошибкой было приходить сюда, подумала Клео. Какая скучная, эгоистичная у нее мать. Все, что ей надо было в этой жизни, это подарки, комплименты и некоторая мера обожания. Хер с ней, и хер с Никаем, и с Майком тоже.

– Ты выглядишь уставшей, дорогуша, – заметила Стелла.

– Я и устала. День был отвратительный. Ты помнишь мою подругу Доминик?

– Ту чудную девушку с изумительными рыжими волосами?

– Да, ту самую. Она сегодня покончила с собой.

– О, дорогая, как ужасно. Майк, дорогой, ты не нальешь мне немножечко мартини, это все там, в графине на столе.

И это все, изумилась Клео. О, дорогуша, как ужасно. И это единственное, что Стелла может сказать о Доминик? Она же знала ее, помнила. Даже Майк, когда ему она сказала об этом, был более участлив, а ведь он даже не знал Доминик.

– Мне кажется, – сказала Стелла, – что после ужина нам нужно будет разгуляться и отправиться в Аннабель, поесть их роскошного шоколадного мороженого.

– Невероятно! – пробормотала Клео.

– Что, дорогуша? – спросила Стелла.

– Ничего. Тебе не понять.

– А как насчет партии в кости, Майк? – спросил Никай. – Ты ведь играешь, да?

– Давай, – Майк бросил взгляд на Клео: не возражает ли она.

– Пожалуйста.

После поездки в Хэмстед, весь день был как в тумане. Она позвонила Шепу. Проверила, как напечатала ей машинистка статью о Дэниэле Онеле. Сделала пару деловых звонков. Потом отправилась на улицу и бродила по Гайд-парку.

Она совсем забыла об ужине у Стеллы и о том, что договорилась встретиться с Майком. Когда он объявился у нее в гостинице, оставалось только одно: взять его с собой к Стелле. В конце концов он все еще ее муж, а поскольку Стелла ничего не знала об их проблемах, странного в этом ничего не было бы.