Обреченное королевство

Он отрезал для нее кусок, вытер пальцы об одежду, открыл книгу и стал перелистывать страницы, пока не нашел рисунок. Шаллан наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. Рисунок представлял собой узор — треугольник, с остроконечным центром и тремя отходившими от него крыльями.

— Узнаешь? — спросил Кабзал.

Узор казался знакомым.

— Мне кажется, я это где-то видела.

— Это Холинар, — сказал он. — Столица Алеткара, вид сверху. Видишь вершины здесь и гребни здесь? Она построена на каменном основании, которое уже было. — Он перевернул страницу. А это Веденар, столица Джа Кеведа. — Узор из шестиугольников. — Акинах. — Круги. — Тайлен Сити. — Узор из четырехконечных звезд.

— И что это означает?

— Доказательство того, что за всем стоит Всемогущий. Ты можешь видеть его здесь, в этих городах. Ты видишь симметрию?

— Города построены людьми, Кабзал. Они добивались симметрии, потому что она священна.

— Да, но в каждом случае они строили на существующем каменном основании.

— Это ничего не значит, — сказала Шаллан. — Я верю во Всемогущего, но не уверена, является ли это доказательством. Ветер и вода могут сотворить симметрию; ты можешь увидеть ее повсюду. Люди выбрали области, которые уже были грубо симметричны, потом так спроектировали города, чтобы компенсировать любые ошибки природы.

Он повернулся к своей корзине и начал копаться в ней. И — из всех вещей — выбрал металлическую тарелку. Она открыла рот, чтобы спросить, но он опять поднял палец вверх и поставил тарелку на маленькое деревянное основание, на несколько дюймов возвышавшееся над столом.

Кабзал посыпал белым рассыпчатым песком металлическое дно тарелки, полностью покрыв его. Потом достал смычок, похожий на те, которыми водят по струнам скрипки.

— Ты хорошо подготовился к демонстрации, — заметила Шаллан. — Ты действительно хотел показать это Джаснах.

Он улыбнулся, потом провел смычком по краю металлической тарелки, заставив ее задрожать. Песчинки запрыгали, как крошечные насекомые, опущенные на что-то горячее.

— Это, — сказал он, — называется киматика. Изучение узоров, которые получаются при взаимодействии звука с физической средой.

Он снова провел смычком, и блюдо стало издавать почти чистую ноту. Этого оказалось достаточно, чтобы привлечь один спрен музыки, который на мгновение покрутился в воздухе над ним и исчез. Кабзал закончил и жестом указал на блюдо, которое расцвело.

— Что..? — спросила Шаллан.

— Холинар, — сказал он, открыв книгу на нужном рисунке для сравнения.

Шаллан вздернула голову. Узор из песка выглядел в точности как Холинар.

Он насыпал на тарелку еще песка и провел смычком в другой точке; песок перестроился.

— Веденар, — сказал он.

Она опять сравнила. Точное совпадение.

— Тайлен Сити, — сказал он, повторив процесс в новой точке. — Он тщательно выбрал еще одну точку и провел смычком в последний раз. — Акинах. Шаллан, доказательство существования Всемогущего — города, в которых мы живем. Посмотри на совершенную симметрию!

Ей пришлось согласиться, что в этих узорах есть что-то неотразимое.

— Это может быть ложная взаимосвязь. Два процесса вызывают одинаковые результаты.

— Да, по одной причине. Всемогущий, — сказал он, садясь. — Наш язык очень симметричен. Посмотри на глифы — каждый идеально складывается посредине. И алфавит. Сложи текст вдоль любой линии, и ты обнаружишь полную симметрию. Конечно, ты знаешь рассказ о том, что все глифы и буквы пришли от Певцов Зари?

— Да.

— Посмотри на имена, Шаллан. Поправь одну букву, и получишь идеальное имя для светлоглазой женщины. Не слишком священно, но очень близко. А возьми первоначальные имена для Серебряных Королевств. Алетела. Валав. Син Как Нис. Совершенно. Симметрично.

Он потянулся вперед и взял ее руку.

— Он здесь, среди нас. Не забывай это, Шаллан, и неважно, что она говорит.

— Не забуду, — сказала она, только сейчас сообразив, куда он привел разговор. Он сказал, что верит ей, но все равно пришел со своими доказательствами. Трогательно и неприятно одновременно. Она не любила высокомерие. Но можно ли обвинять ардента за проповедь?

Внезапно Кабзал посмотрел вверх и отпустил ее руку.

— Я слышу шаги.

Кабзал встал, и Шаллан повернулась к Джаснах, вошедшей в альков; идущий следом паршмен тащил корзину с книгами. Джаснах не выказала удивления, увидев ардента.

— Прощу прощения, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, вставая. — Он…

— Ты не в тюрьме, дитя, — резко прервала ее Джаснах. — Ты можешь принимать посетителей. Но тщательно проверяй свою кожу — нет ли на ней отметин от зубов. Эти типы имеют привычку затаскивать свои жертвы в море.

Кабзал покраснел. Потом стал собирать свои вещи.

Джаснах махнула рукой паршмену, тот поставил ее книги на стол.

— Может ли твоя тарелка воспроизвести киматический узор Уритиру, священник? Или только узоры четырех основных городов?

Кабзал поглядел на нее, очевидно пораженный тем, что она в точности знает, для чего он использовал блюдо. Он взял свою книгу.

— Уритиру — только легенда.

— Странно. Обычно считают, что ваш брат ардент привык верить в легенды.

Он покраснел еще больше. Быстро собрал вещи, коротко кивнул Шаллан и вылетел из комнаты.

— Прошу прощения, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, — это было очень грубо.

— Я горжусь таким взрывом неучтивости, — сказала Джаснах. — Я уверена, что он слышал, какова я собою. Я хотела, чтобы он получил то, что заслужил.

— Вы не ведете себя так с другими ардентами Паланиума.

— Другие арденты не пытаются настроить мою подопечную против меня.

— Он не… — Шаллан умолкла. — Он заботится о моей душе.

— Он еще не просил тебя украсть мой Преобразователь?

Шаллан как обухом по голове хватили. Рука метнулась к мешочку на поясе. Неужели Джаснах знает?

Нет, сказала она себе. Нет, слушай вопрос.

— Нет, не просил.

— В конце концов попросит, — сказала Джаснах, открывая книгу. — Я уже имела дела с такими людьми. — Она посмотрела на Шаллан, выражение ее лица смягчилось. — Ты ему не интересна. С любой стороны. И речь идет не о твоей душе. О моей.

— Вам не кажется, Ваша Светлость, — сказала Шаллан, — что в вас есть что-то самонадеянное?

— Только если я ошибаюсь, дитя, — рассеянно сказала Джаснах, поворачиваясь к своей книге. — А это бывает крайне редко.

Глава тридцать четвертая

Стена Шторма

Я шел из Абамабара в Уритиру.

Эта цитата из Восьмой Притчи «Пути Королей» противоречит Варале и Симбиану, которые оба утверждают, что в город нельзя дойти пешком. Возможно, дорога была все-таки построена, или Нохадон выразился метафорически.

Мостовики не обязаны выживать…

В голове один туман. Он знал только, что ему плохо; больше ничего. Как если бы голову отделили от тела и долго били ею по стенам и потолку.

— Каладин, — прошептал озабоченный голос. — Каладин, пожалуйста. Пожалуйста, не умирай.

Мостовики не обязаны выживать… Почему эти слова его так волнуют? Он вспомнил, что, используя мост как щит, сорвал атаку армии.

Отец Штормов, подумал он. Я — идиот.

— Каладин?

Голос Сил. Он рискнул открыть глаза и увидел перевернутый вверх тормашками мир — небо простиралось под ним, знакомый склад леса висел над головой.

Нет. Это он вверх ногами. Висит на стене барака Четвертого Моста, здания, созданного Преобразователями, — пятнадцать футов в высоту, слегка скошенная крыша. Щиколотки Каладина были связаны веревкой, которую — в свою очередь — привязали к кольцу, вделанному в покатую крышу. Он уже видел, как такое делали с другими мостовиками. Один убил кого-то в лагере; другой пытался бежать в пятый раз.

Он висел лицом на восток, спина упиралась в стену. Руки свободны, он почти касался ими земли. Он опять застонал, болело везде.