Где Ангел не решится сделать шаг

Было ли ей тяжело подавить желание заколоть людей? Мучили ли ее кошмары все это время? Хотела ли Розин без остановки кричать, пока горло не наполнится кровью, и…

Заубер тряхнул головой и произнес короткое «нет», что девушка, возможно, заметила, но не прокомментировала. Они пересекли атриум, и Заубер посмотрел на застекленную крышу. Сквозь прорехи в наносах золы, покрывавших стекла из кристалфлекса, пробивались лучи искаженного света. Пепел продолжал падать уже много дней, и этому странному феномену не было видно конца и края.

Он был всюду, похожий на горячий снег, его частицы тлели и не сгорали, собирались в кучи и разносились по улицам внезапными обжигающими порывами ветра. В происходящем был бы смысл, если поблизости находился вулкан, извергавший дым в небо. Такое Заубер смог бы понять. Но ничего подобного в колонии не было. Падающий из низких зловещих облаков бесконечный дождь пепла не подчинялся законам метеорологии.

Другие планеты в скоплении сообщали о том же самом или же метались между объявлением тревоги и требованиями к столице сделать что-нибудь. Сначала Заубер и другие члены совета отмахивались от первых происшествий, считая их розыгрышами или ошибочными донесениями, в конце концов, неохотно стали считать их некой организованной демонстрацией недовольных. «Глупо, — подумал он. — Это природа обратилась против них, не люди».

Альдерман Йи за несколько часов до того, как вставил лазерный пистолет между тонкими губами и выжег свой череп, навел на мысль о другом источнике проблем. Йи происходил из семьи вольных торговцев, когда-то много путешествовал, пока любовь и женитьба не прельстили его вести оседлую жизнь колониста. Они обратились к нему, когда впервые прозвучало предположение о причастности ксеносов. Старый космонавт сказал что-то о варпе, но Заубер не понял, о чем он говорил. Родившийся и выросший на колониальных мирах, маршал никогда не путешествовал через имматериум, даже никогда не ступал на борт межзвездного корабля. Заубер попытался вспомнить, что именно сказал Йи, но все мысли крутились вокруг последнего воспоминания об Альдермане: его обезображенное тело согнулось вокруг длинного дуэльного оружия, припав к стволу, как новорожденный к груди матери.

Список того, что ученые нарекли «аномальными явлениями», рос с каждым днем. В фермерских регионах на пятьсот процентов вырос уровень врожденных мутаций, которые теперь перекинулись от домашнего скота на детей в медицинских центрах города-улья. Исчезла связь с целыми населенными пунктами, некоторые укреплялись и обрывали все внешние контакты, другие просто… опустели. Загадочные передачи по видеоканалам, которые вызывали тошноту и беспричинный страх у всех, кто их слушал. Резкий рост уровня самоубийств и убийств. Мертвые птицы. Появление огромного числа странных геометрических фигур на стенах жилых башен, шоссе, даже вырезанных на холмах.

Ни один мир не избежал этого. Необъяснимые события распространялись, как волна, увеличиваясь в масштабах, и маршал Заубер не имел представления, как справиться с ними. Ответственность легла на него согласно порядку преемственности. Другие члены совета либо покончили с собой, либо погибли во время непонятного поджога, уничтожившего здание парламента. Только благодаря капризу судьбы Заубера не было там, когда это произошло. Его задержала авария на магистрали. Сначала он подумал, что это была удача, но сейчас он склонялся к противоположной точке зрения. На него легло бремя ответственности, и оно давило на него всей своей тяжестью.

Колонисты обратились за помощью сначала к соседям, а затем к Имперскому Администратуму, Армии, Легионес Астартес, ко всем, кто мог услышать. Но ни один из посыльных кораблей, направленных к ядру сегментума, не вышел на связь, а все астропатические сообщения остались без ответа. Был момент, когда им показалось, что ответ пришел, но сигналом оказалось искаженное эхо первого сигнала бедствия, которое каким-то образом вернулось к ним.

После этого сигналы больше не отправляли. Передачи стали невозможны. Астропаты начали поочередно умирать от болезни, к которой не псайкеры были невосприимчивы. Последнее, что слышал Заубер, медик на одной из орбитальных платформ держал несколько оставшихся в живых телепатов в полной изоляции. Маршал полагал, что они вслед за своими родичами медленно угасли.

Когда Заубер подошел к дверям, они открылись автоматически, за ним по плиточному полу цокали туфли Розин. Двое солдат с ввалившимися глазами давно не отдыхавших людей встали по бокам от них и подняли лазерные винтовки, остерегаясь кружащегося тумана снаружи и того, что он мог скрывать.

Горячий воздух с сернистым запахом сразу же высушил горло и ноздри Заубера. Декоративный фонтан в огромном внутреннем дворе покрылся затвердевшей пылью, а водоем под ним превратился в жижу серой грязи. Окаймляющие площадь сады стали коричневыми и сгнили, трава и цветы были засыпаны пеплом, который затмил солнечный свет. В обычный день маршал мог видеть пространство за большой аркой внутреннего двора и Дорогу Посадки, первую магистраль колонии. Но жилые кварталы, которые тянулись вдоль широкого бульвара, растворились, сквозь непрекращающуюся пепельную бурю угадывались только намеки на их каменное великолепие.

Он услышал хриплый грохот мощных двигателей военных машин.

— Там! — Розин ткнула пальцем на дорогу, и Заубер увидел мигание фар, которое усиливалось по мере приближения машин. Они ехали со стороны космического порта, но это определенно были не легкие полугусеничные машины сил планетарной обороны, которые размещались там. Заубер вспомнил, что больше суток не получал доклада от людей, которых он направил охранять порт.

Неизвестные машины превратились в тени, затем в угловатые силуэты. Они быстро перемещались, широкими металлическими бамперами отбрасывая со своего пути брошенные автомобили. Массивные гусеницы заскрежетали по рокриту, когда конвой бронемашин замедлился, перестроился клином и остановился. Это были бронетранспортеры модели, которую Заубер прежде не видел, огромные металлические коробки, украшенные орудийными спонсонами, броневыми башнями и антеннами, которые раскачивались на ветру.

С лязгом открылись люки, и из машин, водя по сторонам тупыми мордами дыхательных масок, высадились солдаты в пурпурно-черной униформе. Заубер попытался пригладить волосы и поправить парчовый китель, но только размазал хлопья пепла.

Из кормовой части самой большой машины появился гость, которого они ждали. Он был высоким и худым, и первая мысль, пришедшая на ум Зауберу, когда человек приблизился, вызвала у него отвращение — неизвестный напоминал нечто змеиное.

— Я — маршал Заубер, — представился он, выбросив из головы образ, — это моя помощница Розин, — маршал говорил без остановки. — Сэр, вы не представляете, как мы рады видеть вас.

Человек вяло кивнул, широкополая шляпа на его голове дергалась под порывами ветра.

— Меня зовут Бруха. Эмиссар Империума. — Глаза скрывались под зеркальными солнцезащитными очками, которые выглядели неуместными в пасмурный день. — Ваш призыв был услышан.

Одежды гостя струящимся конусом ниспадали от шеи до самой земли. По ним вился серебряно-золотой узор, напоминавший то ли изгибающуюся реку, то ли змею.

— У вас есть корабли? — выпалила Розин, ее волнение достигло предела.

— Сюда меня доставило небольшое судно, — голос Брухи был хриплым, как у заядлого курильщика, — другие корабли в пути. Флот.

Из-под складок мантии появилась бледная рука с длинными пальцами. Бруха держал круглый медальон из отполированного до зеркального блеска серебра. Эмиссар произнес с ритуальной официальностью:

— Вы воззвали о помощи, и я явился в роли посланца тех, кто внял вам. — Медальон вращался в руке Брухи, и Заубер понял, что не может отвести взгляд. Он отчетливо видел узоры на сторонах диска: на одной — волк и полумесяц, на другой — зловещее око. Око Хоруса.

— Воитель? — не сдержался он.

Бруха кивнул.

— Я несу печать Хоруса Луперкаля и таким образом представляю самого магистра войны. Он услышал сигналы бедствия с этого и соседних миров и отправил меня временно принять командование. Я буду руководить вами на период этой чрезвычайной ситуации.