Источник

– Но это ведь жизнь! – попытался парировать Джейкобс, уже близкий к панике. – Она не всегда идеальна, и можно лишь пытаться использовать обстоятельства наилучшим образом!

– Из нас никто так не относится к делам, – ответил голос без промедления. – Мы не приемлем несовершенства.

На этом связь прервалась. Джейкобс откинулся на спинку кожаного кресла, отхлебнул воды из толстостенного стеклянного стакана, аккуратно поставил его в точности на то место, где он стоял раньше.

Что же, он, глава могущественной организации, тоже не приемлет несовершенства.

– Мэтт, ты как? – с тревогой спросила Линн с заднего сиденья маленького двадцатилетнего «фиата».

Адамс хорошо представлял, как выглядит. По лбу катится пот, кожа посерела, дрожь по всему телу. Бессонница плюс стрессы последних дней и частые выбросы адреналина… Мэтт едва держался. Терпеть и двигаться как ни в чем не бывало оказалось гораздо труднее, чем представлялось.

С того случая в пустыне он не любил никому рассказывать о своих бедах и переживаниях. Упорно не признавал, что у него проблемы, а когда все-таки принимал этот факт, не думал ни к кому обращаться за помощью. Нелепая гордыня, глупая бравада. Сейчас, впервые в жизни, он согласен на помощь. Ему хотелось свернуться в клубок, сжаться и плакать. Хотя вряд ли такое реально случится.

– Все в порядке, меня слегка лихорадит, – солгал он наконец.

– Хочешь, чтобы я села за руль?

Адамс подумал немного. Смотреть на дорогу и вести машину было тяжело, но ведь занимало. Вот превратиться в пассажира на заднем сиденье, без помех терзаемого внутренними демонами, пожалуй, гораздо хуже.

– Спасибо, нет, – ответил, стараясь придать голосу живость. – Я пока справляюсь. Лучше мне что-то делать, отвлечься.

Линн посмотрела на него задумчиво, словно впервые увидела по-настоящему, несмотря на то что они не расставались со вчерашней встречи.

– Ты сильно изменился за пятнадцать лет.

Мэтт подумал: «Если б ты только знала…» А вслух спросил:

– В какую сторону?

– Трудно определить точно… Раньше в тебе жизнь так и кипела, даже переполняла. Ты был словно киногерой. А теперь… тебя расплющило.

Она улыбнулась виновато – ведь обидное сказала. Но ей просто хотелось узнать о переменах в человеке, которого так сильно любила когда-то.

– У жизни есть обыкновение давить, – ответил Мэтт и вдруг понял: из-за таких откровений Линн и заметила перемены. Потому быстро добавил: – Но сейчас, наверное, меня лихорадка так уходила.

Секунды тишины перетекали в минуты, и Мэтт снова переключил внимание на автостраду номер пять, рассекающую просторы прибрежных чилийских пустынь.

В Копиапо приехали поздно вечером, за наличные купили билет на местный автобус до Кальдеры, на побережье. Добравшись до этого маленького городка, быстро нашли желающего продать машину. Та оказалась не шедевр: без кондиционера и едва на ходу, но все-таки перемещаться могла. Впрочем, за потраченные на нее деньги вряд ли отыщешь лучшую. И покупку эту едва ли обнаружат в ближайшее время – ведь нужно проследить путь беглецов до Кальдеры, а после расспрашивать местных о недавно проданных тачках.

Они закупили еду и питье для долгого пути на север. Загрузили в автомобиль и канистры с бензином – непонятно, как получится с заправками.

Шоссе почти на всем протяжении проходило вдоль океанского берега. Мэтт и Линн поразились красоте пейзажей. Постепенно океан скрылся за горной грядой, дорога свернула на северо-восток, в обширную безжизненную пустыню Атакама. До плато Наска оставалось еще триста миль – полпути. А до границы с Перу – всего сто.

Адамс решил не вспоминать о прошлом разговоре и сменить тему. Кроме того, его снова потянуло в сон, нужно было поговорить, чтобы взбодриться.

– Расскажи еще раз о находке, – попросил он Линн.

Фотографии скованного льдом тела, сделанные Линн и ее коллегами втайне, до прибытия команды военных, он уже видел. Но ведь наверняка она заметила куда больше, когда тело извлекли изо льда. В суматохе преследования не было времени толком об этом поговорить.

– Странная штука. В первый момент нам показалось, что это обычный современный человек, очень похож. Но были и несоответствия. Сохранился так хорошо, потому что оказался в углублении у подножия хребта, оттого движущийся лед не разрушил тело, но сберег в идеальном состоянии. Предположительно, ему около сорока тысяч лет.

– И он выглядел точь-в-точь как современный человек?

– Будто его лишь в прошлом году поместили в лед. Вот это и изумительно до крайности.

– А люди сорок тысяч лет назад разве не выглядели, как мы?

– Я этим довольно-таки основательно поинтересовалась с тех пор, как прибыла в Сантьяго. Что касается пропорций тела, мы немногим отличаемся от самых первых Homo sapiens, появившихся около двухсот тысяч лет назад.

– А лица?

– Они другие. Черепа разные, у древних – смесь современных черт и неандертальских: широкая челюсть, лоб уплощен, очень большие верхние коренные зубы. Так что их внешность на нашу не похожа.

– А у найденыша лицо современного человека?

– Именно. Но сильнее нас впечатлило не тело, а то, что было на нем и рядом.

– Помню, в отеле ты говорила про необычную одежду.

– Да, и Джефф… – она запнулась, вспоминая погибших коллег, – он раньше работал на Агентство национальной безопасности и ничего подобного не видел. А когда военные вытащили тело изо льда, обнаружилось кое-что еще.

– Что же? – Заинтригованный Мэтт не удержался и скосил глаза на Линн.

– Майор Дэйли не слишком был рад терпеть нас рядом и уж точно не хотел, чтобы мы рассмотрели находку как следует. Но кое-что удалось разглядеть. Например, на сапогах с двух сторон были приспособления механические, а может, даже электрические. А недалеко от останков нашлось нечто очень похожее на моторизованные сани.

Мэтт Адамс задумался. Дорога стлалась под колеса – бесконечная ровная полоса.

– А если забыть пока, что телу сорок тысяч лет? Пусть он – современный человек. Как он мог попасть в ледник?

– Теплоизолирующая одежда, мотосани… само собой, я посчитала бы его членом какой-нибудь антарктической исследовательской экспедиции. Кем-то вроде нас, наверное.

– Вы могли напутать с датировкой?

– Конечно, – сразу ответила Линн, постоянно об этом размышлявшая. – Но с возрастом льда ошибки нет. Мы не сомневались в этом и без анализа образцов в лаборатории – более серьезные доказательства, предположительно, должны были добыть майор Дэйли и его люди.

– В общем, похоже, человек и экипировка – из современного секретного проекта военных или правительства, – заключил Мэтт, вытирая со лба холодный пот. – Попали они в лед не так давно, и им никак не сорок тысяч лет. Если проводились испытания нового снаряжения, то, вполне логично, находку решили скрыть.

– Неужели они перебили бы научную экспедицию НАСА всего лишь из-за экспериментального холодоустойчивого снаряжения? Как-то не верится.

– Если сомневаешься во времени – это самая правдоподобная версия. Коли есть хоть один процент вероятности неправильной датировки, я скорее поверю в то, что тело попало в лед недавно.

Линн не нашла что ответить. Ведь он, по сути, прав. Радость открытия, попытка убийства, суматоха, преследование как-то отодвинули банальное объяснение на задний план. Логика и здравый смысл говорят: самое простое решение чаще всего и есть верное.

Но почему такая реакция на находку? Убита группа ученых, украдено мертвое тело, электронная почта перехватывается, агенты являются допрашивать бывшего мужа, команды головорезов переворачивают Южную Америку вверх тормашками – не многовато ли для новой технологии, пусть сколь угодно секретной? Такие меры кажутся оправданными лишь в том случае, если открытие способно перевернуть все человеческое существование.

– Что ж, окончательно все разрешится, когда доставим образцы в Штаты и проанализируем, – подытожил Мэтт.

– Точно, – согласилась Линн. – Осталось лишь добраться. И желательно самим не в виде образца для анализа.