Источник

Мэтт оказался упорным и выносливым. Первые годы, прожитые в нормальной семье, оставили глубокий след. Адамс никогда не сдавался, не позволял обстоятельствам взять верх, дрался до конца.

Неукротимый бойцовский дух Мэтта привлек внимание Джима Большого Медведя Мэддисона, вождя «сильных сердцем акисита». Джим приходился дальним родичем великому вождю по имени Неистовый Конь, что некогда вел воинов племени против армии США в битве при Роузбаде и у реки Литтл-Бигхорн.

Как в свое время это сделал и начальник полиции, Мэддисон взял юношу под свою опеку, представил старейшинам племени. Те увидели в молодом человеке не только могучий воинский дух, но и высокую искреннюю духовность и потому заинтересовались им.

Древние навыки войны и охоты бо́льшая часть лакота считала устарелыми и бесполезными в современной жизни. С начала девятнадцатого века отцы не учили им сыновей, не передавали из поколения в поколение. Но до сих пор отдельные представители племени сохраняли древние умения.

Они наблюдали за природой, общались с растениями, животными, самой землей. Умели определять будущее, полагаясь не только на видимые знаки, но и прислушиваясь к тому, что говорил им мир.

Немногие были способны к такой связи с природой и землей, к духовной соизмеримости с ними, но молодой Адамс выказал необыкновенные способности к учению старейшин лакота. Оттого было немало сердитых разговоров и недовольства: мол, ребенок неизвестного происхождения, возможно даже чужой крови, не должен обучаться знаниям настоящих сиу.

И потому, несмотря на опеку Большого Медведя, жизнь Адамса оставалась нелегкой. Сирота, человек неизвестного рода – это клеймо, давящий на плечи груз. Адамсу приходилось бороться за то, что иным доставалось даром. Но душа его лишь закалилась в испытаниях. Мэтт Адамс стал известен как лучший следопыт резервации. Тогда Мэддисон и старейшины лакота дали ему имя Свободный Медведь – ведь он сумел сломать все преграды и завоевать уважение исключительно благодаря способностям и сильной воле.

Что Мэддисон и старейшины подумали бы о Свободном Медведе сейчас, видя его экскурсоводом группы зевак, пожелавших прогуляться верхом по «индейским местам» национального парка «Бэдлендс»? Трудно сказать. Но, сопровождая туристов к чудесам парка, Мэтт не думал о разочаровании старых друзей и опекунов.

Думать он мог только о Линн.

Поход запланировали четырехдневный. Группа остановилась на ночь, разбила лагерь, затем собралась у костра обсудить дневные впечатления и послушать Адамса: он обладал неистощимым запасом индейских легенд.

Хотя ночью сильно холодало, Мэтт спал под открытым небом. Перед тем как заснуть, долго потягивал терпкий травяной чай и глядел в ночное небо, на мириады ярких звезд. И казалось, будто разум и душа устремляются ввысь, в чистый звездный свет.

Слишком быстро пронеслись мгновения блаженного забытья, и снова он остался наедине с горькими воспоминаниями.

Линн.

Любили друг друга, стали семьей, разошлись… и все, теперь ее не увидеть, пока сам не уйдешь в мир духов.

Здесь, в «Бэдлендсе», они встретились впервые. Адамс сделал глоток и улыбнулся.

Почти двадцать лет назад… тогда он был вдвое моложе. Выслеживал самца вилорога среди травянистой равнины. Животное, должно быть, отбилось от стада. Мэтт хотел не убить, но подобраться вплотную так, чтобы животное не заметило, и затем коснуться его. Вот это – настоящее умение следопыта!

И потому часами лежал в засаде, шел за зверем милю за милей, подбирался все ближе. Когда был всего лишь в десяти футах от великолепного вилорога, вдруг ощутил их.

Двое. Идут пешком. Всего в одной миле к северо-востоку.

Застыл, приложил ухо к земле, весь обратился в слух. Хоть бы вилорог не насторожился!

Не замечает… Расстояние до зверя сокращается. Уже восемь футов, шесть, четыре, два. Неизвестная пара приближалась, их голоса делались все громче, но Мэтт был уверен, что сможет дотронуться прежде, чем вилорога спугнут.

– Посмотри туда! – закричала девушка.

– Камеру скорей! – ответила другая.

Увы, этого хватило. Мэтт едва протянул руку, как вилорог вздрогнул, повернул голову в сторону пронзительно вопящих незваных гостей и кинулся наутек по равнине, проворный, недоступный.

Адамс вздохнул, посмотрел поверх травы. Чего злиться? Они не разбираются и не понимают. Конечно, лучше бы знали хоть немного. Но, как Адамс успел крепко усвоить, туристы всегда на удивление невежественны.

Девушки приблизились, Мэтт хорошо слышал их возбужденное щебетание.

– Ах, ты слишком медленно с камерой!

– Да он все равно бы удрал!

– Может, еще увидим…

Мэтт решил немного позабавиться и компенсировать разочарование.

Совершенно невидимый в густой траве, выждал, пока девушки не подошли вплотную, – и вдруг вынырнул, сел перед ними.

Думал заорать шутливо, напугать, но дыхание перехватило.

Мэтт увидел самую красивую девушку в своей жизни.

Туристки оказались студентками Гарварда. На весенних каникулах, вместо пьяных вечеринок во Флориде или Канкуне, решили организовать сами себе экскурсию по Великим Равнинам – полюбоваться на природу родной страны, ощутить вкус ее прошлого.

Самую красивую звали Эвелин Эдвардс, она училась астрономии и физике. Данный факт у Мэтта про сто не умещался в голове. Девушка больше походила на модель, а не на невнятное существо из лаборатории. Мэтт скоро узнал: Эвелин любила, чтобы ее звали кратко – Линн.

Ее подруга, весьма ординарной внешности, вполне соответствовала представлениям Мэтта об ученых. Она была соседкой Эвелин по комнате.

Тогда, вынырнув из травы, Мэтт только и сумел извиниться да объяснить, кто он и чем занимается. Потом, смущаясь, пригласил обеих леди в родной город Пайн-Ридж на ужин.

Подруге идея не пришлась по душе, но Линн, явно заинтересованная, согласилась и уговорила ее.

Потом все завертелось каруселью сумасшедшей любви. Мэтт взялся показывать чудеса Великих Равнин, развлекать, чтобы прекрасная гостья отдохнула от тягостей учебы. Вышло неловко – о подруге скоро забыли, и та через два дня уехала, справедливо полагая себя третьей лишней.

В последний день перед возвращением Эвелин в Гарвард Мэтт снова повел ее в национальный парк. Устроились отдохнуть под тем самым деревом, где Мэтт теперь предавался воспоминаниям. Разговаривали до глубокой ночи, и тогда он впервые коснулся ее щеки, ощутил ее кожу.

И когда наконец поцеловались, Адамс почувствовал, что они предназначены друг для друга.

Утомительная опека над туристами завершилась, и Мэтт вернулся на базу. Позаботился о лошадях, принял душ, переоделся.

Получив от менеджера плату наличными, решил отправиться в ближайший бар.

Алкоголиком он не был, но, когда тяжелые сны донимали слишком сильно, пробовал лечиться спиртным. Помогало не всегда, а временами кошмары делались и вовсе непереносимыми. Боясь перепугать подопечных криками, Мэтт спал очень мало, и теперь измученный разум требовал забытья, пусть и заполненного ужасами.

В баре Адамс провел лишь час: побоялся перебрать от усталости, а последствия в этом случае могли быть самыми непредсказуемыми. К тому же стало ясно, что на этот раз выпивка не поможет заснуть. Он расплатился и направился домой.

Колеся ночью по темным улицам, Мэтт дважды ошибся с поворотом и расхохотался: бывший лучший следопыт! Посмотрите на великого охотника – дом отыскать не может!

В конце концов он нашел свою приземистую одноэтажную развалюху. Всего-то спальня с гостиной, ванная да крохотная кухонька. Снаружи дворик, обнесенный колючей проволокой.

Не бог весь что, но все-таки дом. Своя крыша над головой.

Дом, милый дом! Адамс хихикнул, заводя мотоцикл во двор. Побрел шатаясь к крыльцу, распахнул наружную дверь. Прислонился к притолоке, сунул руку в карман в поисках ключа. Нашел, вытащил и принялся тыкать им в замок, пытаясь попасть в отверстие. И не то чтобы совсем опьянел, но координация слегка нарушилась.