Русский транзит

– Зачем ты меня обсираешь, Саша? – промямлил бедолага, засыпанный розами.

– Я?! Запомни, Лев!.. Извини заранее за резкость! Единственное, что невозможно обосрать по определению, – это дерьмо. Бывай, Лев.

Он смолчал, только нищенски потянулся ко мне воздетыми ручонками.

– Я вернусь! – непроизвольно пообещал я в интонации пресловутого Шварценеггера. Фразка эта в Штатах столь же расхожа и употребима по делу и не по делу, как, например, в Совдепе жегловское «Я сказал!» или все то же саидовское «Стреляли…».

Но я употребил фразку по делу. Вернусь!

«Мерседес-ЗООЕ» – отличная тачка!

За полчаса домчал. Вот и проливчик. Рокавей-инлет. Из Квинса на Юго-Восток, минуя по касательной многознакомый Бруклин. Вот и проливчик. Узенький. Мост. Остров.

Судя по раскладке, не случайно Перельман в свое время указал мне именно сюда. «Где машину взять недорого, Лева?

– А вот!». Явка у них здесь? У них, у Конторы? Тогда тот, который мне «тендерберд» продал, тоже из них, из бойцов невидимого фронта. Ничего себе – невидимый! Может, там же и тогда же меня через подзорную трубу срисовали из укромного убежища (Тот самый! Бояров!), а то и «жучка» подсадили поглубже внутрь выбранной тем самым Бояровым тачки – где бы ты ни был, мы с тобой, сукин сын отечества!

Не исключено. Теперь же, при всей сумме накопленных знаний: исключено, что НЕ… Ну да «тендерберд» нынче испускает опознавательные сигнальчики посреди Манхаттана или оттуда, куда «птичку» отбуксировали. А я – в Левином «мерседесе». Только его и ждут здесь; давно ждут. Ан водитель – не Перельман-Буль. Бояров на заклание не пойдет! И если вот он я, то отнюдь не на заклание!

С той поры, как я сюда приезжал первый раз, больше года прожито. Но приблизительно помнил: куда. Указателей – минимум. Вдали от федеральных дорог. Большущий ангар – при желании в нем хватит места целый заводик расположить. Но желания не было. Вокруг да около – залежи побитых машин, внутри – пусто. Было пусто год назад. А сегодня?

Помнится, скептически хмыкал я, наблюдая, так сказать, видеопродукцию с тлетворного Запада, будучи прописан на животворном Востоке, в Питере: излюбленные декорации для массового и поодиночного мордобоя с ужимками-прыжками- стрельбой – это вымершие машинные залы, металлургические цеха, котельные емкостью с ха-ароший танкер – и все- то функционирует-вращается-лязгает! Хмыкал: а где там у них инженер по технике безопасности? где бойцы-вохровцы? где, наконец, притчевый «лесник», который «пришел да вышиб и нас и фашистов из леса»?! Ни одной живой души! Хоть ты переколошмать казенное оборудование до основанья, а затем…

Уже освоившись несколько в Америке, убедился: так оно и есть. Во-первых, сплошная автоматизация-роботизация (и не на уровне скрипучих роботов, вопрошающих друг друга: а где у нас гаечный ключ четырнадцать-на-девятнадцать?) Во-вторых, люди, разумеется, тоже работают (и еще как!), но от звонка до звонка – кончил дело, гуляй смело. Дураков нет в свой уик-энд на работе торчать-задерживаться! И зачем? Спереть что-либо для дома, для семьи? Отвертку? Тот же гаечный ключ четырнадцать-на-девятнадцать? Канистру гидролизного спирта? Говна-пирога! Все есть! А чего нет, в самой захудалой лавчонке предложат по бросовой цене и вслед кричать будут: «Спасибо! Спасибо! Спасибо!».

Да взять то же самое автомобильное кладбище! В Питере десятки-сотни доморощенных миллионеров (в рублях, в рублях!) месяцами рыскают в поисках помятого крыла для «форда» – чтоб не шибко сильно помято было, чтоб выправить- отрихтовать-покрасить и про запас иметь. А тут… Эх-ма, сколько добра свалено – в три этажа! Не надо никакой гуманитарной помощи! Не надо никаких кредитов! Одно только это кладбище подарите – Совдеп век будет благодарен! И возродится из пепла. Не сразу, не сразу. Месяц-другой страна замрет, заводы-фабрики-пашни обезлюдят: все и каждый по гаражам, по сарайчикам попрячутся – из дерьма конфетку варить. Зато через месяц-другой – всеобщая и полная автомобилизация! Расцвет! Нью-нью-Васюки! Что для Штатов – мусор, для Совдепа – бесценный дар. Заодно и свалки американские расчистились бы. (Увы, но так. Сам наблюдал, насколько трепетно берегла одна… хм! приятельница бумажнопестрый стаканчик из «Макдональда», что на Тверской, – салфетки в него вставляла по торжественным дням… с каким-то испугом: не повредить бы. Что там приятельница! Целый город с каким-то испугом!.. Вся страна! Я другой такой страны не знаю… Увы…).

Кстати, автомобильное кладбище – тоже излюбленная декорация для мордобойной видеопродукции. Будь моя воля, выбрал бы чего попроще – чтоб обзор был, чтоб железки хреновы под ноги не попадались, чтоб сразу определить количество соперников (сколько их среди автомобильной рухляди засело в «секрете» – сосчитаешь ли?!). Не моя воля, не моя…

Вероятно, свой резон у Конторы был – именно здесь обосноваться, агентура наведывается под соусом «безлошадности», и какой русский не любит быстрой езды, было б на чем! и какой русский вот так с бухты-барахты купит ав… ав… аж в горле засмыкало от предвкушения!., автомобиль! Он, русский, еще поторгуется, еще в затылке и в кармане почешет, еще приедет-присмотрится и еще. Никаких подозрений. Вы что, не знаете этих русских?! К тому же явка на отшибе, к тому же пути-подходы к ней контролировать достаточно просто – пока по коридору в машинных джунглях проберешься к ангару, засевший на опушке тех же «джунглей» наблюдатель сто раз успеет доложиться по уоки-токи: «Е-едут! Е- едут!».

Вот-вот. Я-то уже – на «опушке». Вряд ли тут «секреты» через каждые двести метров – чай не белорусские леса! – но на въезде должны быть. Мне это надо? Мне – не надо.

Я по наитию приоткрыл дверцу и, проехав таким манером еще полста метров, по наитию же тормознул, не выключая мотора. В образовавшийся створ выскользнул и улегся под «мерседесом». День такой, знаете ли, – под машинами валяться.

А ход мыслей таков: кругом темень кромешная, даю гарантию – мой нырок-кувырок не засекли, Перельмана ждут именно на этом «мерседесе», то есть должны встречать, людей у Конторы наперечет (опять же не белорусские леса – Нью- Йорк! количество должно быть разумным и достаточным), следовательно, один-два бойца, больше – уже роскошь.

Какая команда отдана бойцам – не знаю.

Может, и такая: прибудет «мерседес», убедитесь в личности водителя и спишите на боевые потери.

Может, и такая: убедитесь в личности и немедленно доложите.

Второй вариант мне не улыбался – я предпочитаю сюрпризом объявляться.

Первый вариант – и вовсе неудобоварим: убедившись, что под личиной… э-э… личности водителя-Буля верзила-Бояров. с перепугу точно спишут!

И потому не стану я себя обнаруживать, пока они себя не обнаружат. Им вроде опасаться нечего: прибыл тот самый «мерседес», на хвосте – никого (это-то я тоже могу гарантировать – проверялся по пути), Перельман-Буль законопослушен – стопанулся и дверцу приоткрыл, мол, проверка она всем проверка… ну, припоздал чуток, с кем не бывает, трафик-на фиг!

А то, что в салоне автомобиля никого нет, обнаружится только при ближайшем рассмотрении, при таком ближайшем, когда волей-неволей бойцы себя обнаружат – тогда и я, пожалуй, себя обнаружу. Если же и здесь живет и побеждает отечественное распустяйство, то бишь Контора не выставила наблюдателей, тогда полежу-полежу да и выползу, и ножками-ножками до ангара. Лучше перебдеть.

И правильно! Шорох, шаги. Лежа на земле, улавливаешь каждое содрогание. Один? Двое?

Один.

Пляшущий точечный луч фонарика.

Ближе, ближе.

Рядом.

Остроносые ковбойские сапожки – совсем рядом, только руку протянуть. Я и протянул – цапнул за щиколотку и дернул на себя. Готов!.. Наш человек! Человек страны Советов, точно! Женщины при родах орут на своем родном, если верить классике жанра. Мужики не рожают, но их тоже можно вынудить проявиться: долбануть внезапно по башке или вот равновесия лишить посредством хвата-рывка. Трудно требовать даже от резидента, чтобы он в этом случае воскликнул на хорошо выученном английском: «Ах! Какая неожиданность!».