Русский транзит

– Тише! Умоляю, тише! Саша!..

Генерал КГБ умоляет. Что-то новенькое. Ржание мое было не столько развеселым, сколько э-э… нервическим. А после «мольбы» дядь-Гоши оно, ржанье, стало провокационным: чего это вдруг – тише?! а то – что?

– За мной следят, Саша. Меня могут взять в любой момент.

– КГБ? – я прям-таки согнулся от икотного хохота, уж больно совпало с моей додуманной мыслью. Но, отдам себе должное, звук я убавил до почти бесшумного сипения, продолжая, впрочем, надрывать смехом брюшной пресс. Накопилось – прорвало.

– Это не шутки… – просительно прошептал генерал.

Контролируй, Бояров, контролируй: прежде всего – генерал, и только потом – дядь-Гоша. Они – такие. Искренне такие. Порода людей. Или нелюдей. Облико морале!

Хотя «нешуточность» происходящего я понял уже тогда, когда пришел к «Русскому Фаберже» и… метров за двести ощутил н-нехорошую волну, флюиды (школа Афгана, бля!), свернул, предпочел обходные пути. Черного хода как такового у нашего (Лева сказал через скважинку: «Нашего…») салона нет, однако имеется возможность проникать внутрь – само собой, если знаешь, откуда, само собой, если известна система сигнализации, само собой, если… есть еще одно «если», но я с общего позволения не стану распространяться о нем, и так многовато наболтал, а инструктором для взломщиков быть не хочется. «Фаберже» все-таки НАШ. Короче, внутри-то я оказался без особых проблем и выберусь тоже без проблем. Сложности, похоже, начнутся после того, как я выберусь. Уже начались:

– А я надеялся на твою помощь, Санечка… – с укоризной, горько вздохнул дядь-Гоша. Не дядь-Гоша, к чертям на хрен, а генерал КГБ! Главное, искренне! Только и обязательств у меня ихней Конторе помогать!

– Какого рода помощь? – ничего не обещающе спросил я.

Он непроизвольно насупился, закаменел физиономией. И с чего я вообразил, что он на Грэйнджера похож?! Нич-чего общего! Твердокаменный большевик-совок, сделавший жизнь с кого?.. Пра-авильно!

– Ну-ну! – подбодрил я хамским тоном. – Скажите: «Здесь вопросы задаю я!!!» – чуял: бояровское «хамство», как говорится, «больно ранило его в самое сердце», бля! Т-тоже мне, проблема отцов и детей! Я давно уже не дитё. А он – не отец. А отец, Евгений Викторович, ушел в землю на Волковом не без подталкиваний этих вот… дядей. Не любил он их, ой, не любил, хоть и сам на той же ступеньке стоял. Известное противоречие: пишется одинаково – что тире, что минус. Вот и: Партия минус ум честь и совесть… Сын за отца не отвечает? Да, но – соответствует. А вот дядь-Гоше я не соответствую.

– Санечка. Ты многого не понимаешь. Сейчас у нас все настолько изменилось…

Та-ак! Эту песенку я слышал чуть ли не ежечасно-ежедневно из каждой дырки в бытность свою жителем города трех революций. Если кто-то кое-где у нас порой… Нельзя сваливать вину одного (да?! одного?!) человека на всех. Вроде бы, знаете ли, отряд примерных, чистых помыслами и душой пионеров-Тимуровцев. Но как только вожатого изберут, он моментально окажется либо бандитом-рецидивистом, либо агрессивным распустяем, либо маразматиком. И что характерно, избирают примерные пионеры из своей же среды, ан глянь… за примером далеко и ходить не надо. Ладно бы только вожатый, но ведь и звеньевые, и кто там еще у них?! У них – не у нас. У нас, в Америке, знаете ли… иначе. А товарищ генерал, даже сидючи в Нью-Йорке, развлекается чтением отечественной прессы. Или он не развлекается, а трудится? Разумеется, не он приволок в «Русский Фаберже» все эти подшивки – Лева их старательно подбирал (любой газетный киоск-лоток на Брайтоне набит любыми советскими газетами потуже «Союзпечати», любыми, разве что кроме «Правды», – для ностальгирующих соотечественников). Но Лева не ностальгией маялся и даже не «дул на воду», мол, а вдруг красные придут, а он лояльность предъявит, – Лева с газетами работал, каналы-то антиквариатные из России, Моня Стырский пишет: «Будь спокоен!», однако Лева предпочитает собственный анализ ситуации. То-то он беспрекословно сдал «Русский Фаберже» новому хозяину, то-то его колотило последние дни. Что же там такое творится в России? Или вот-вот сотворится? A-а, хрен знает! Я не аналитик. Мне было достаточно одного раза, когда весной где-то Перельман ахал-охал над газеткой, маркером что-то отмечал, потом взбудораженно насел на меня: «Саша! Ты только посмотри?! Ну, одним глазком! Ну, пожалуйста! Ты только пойми меня правильно, разве ж они там все идиоты?! Или остальных держат за идиотов?! Ну, посмотри! Невозможно ж работать!».

Ну, посмотрел. Только отцепись. Ну и что? Меня и с похмелья никогда не тошнит, а в Америке я и думать забыл, что такое похмелье (алказельцер, други мои, алказельцер! р-рекомендую!), но от одного только вида совковых газет желудок к горлу подпрыгивает. Ну, посмотрел… Дорогие соотечественники! Я терпел и вам велел. Там длиннющее интервью с вашим премьером, который свиноёж. Целиком читать – никакой алказельцер не спасет, благо Лева маркером отчеркнул… И вот что ваш премьер сказал НА ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СТРАНИЦЕ:

а) «Мы имеем мощную, в некоторых отраслях вполне современную промышленность, транспорт, науку, которая может быть быстро модернизирована (…) Далеко за примером ходить не надо – наша изношенная промышленность, полуразрушенные железные дороги и телефонные сети находятся на грани полного отказа, водопровод и теплосети дышат на ладан».

б) «И, конечно же, о поддержке оправдавших себя форм коллективного землепользования и сельскохозяйственного производства. Эти хозяйства нас кормят. И мы не можем их разрушать (…) Возьмите продовольствие. Сейчас не хватает кормов… Но ведь 5 миллионов гектаров кукурузы остались неубранными. Нет растительного масла. Но ведь «под снег» ушел один миллион га подсолнечника».

в) «Правительство имеет четкую стратегию. Каждый наш шаг – это не случайность, не спонтанное волевое решение, а продуманные меры (…) Кстати, и правительство еще тоже надо сформировать… Тем более в нынешней не очень управляемой ситуации расхлябанности, непродуманности действий».

г, д, с, ё-мое!

Особенно Лева Перельман восторженно приужахнулся от загогулистого откровения: капиталисты скупили крупные «деревянные» купюры, чтобы одномоментно вбросить их в Совдеп и тем самым дестабилизировать положение в стране. «Невозможно работать с непрофессионалами, Саша! Вы только поймите меня правильно!».

Во-от, такое, значит, невольное отступление. Хотя почему – отступление?! Наступление! Я тем самым как бы отодвигал от себя дядь-Гошу – давайте соблюдать дистанцию, товарищ генерал. Читайте газетки, играйте в солдатиков, скрывайтесь от преследования под крышей «Фаберже» (от кого все-таки, а?!). Мне – без горя. Я, конечно, многого не понимаю, но кто бы объяснил-растолковал, только не человек Конторы – наслушался я ваших человеков.

– Мне очень нужна твоя помощь, Санечка… – откровенно промямлил человек Конторы, перетерпев паузу и осознав, что душеспасительные речи о перерождении-возрождении бессмысленны. – Ты можешь помочь дядь-Гоше?

– Георгий… простите…

– Вадимыч… – неохотно смирился Георгий Вадимыч с тем, что я демонстративно похерил «дядь-Гошу».

– Георгий Вадимыч! Вы что же, сидели тут сиднем и дожидались, пока именно я приду вам на помощь? Кстати, Георгий Вадимыч, вас товарищи по оружию не Павликом ли кличут? Звучит? «Товарищ Павел»!

– Санечка, твой сарказм…

– Александр Евгеньевич, если угодно.

– Александр, ты…

– ЕВГЕНЬЕВИЧ.

– М-м… В общем, ты прав по-своему. Вероятно. Но знай: счет идет если не на минуты, то на часы. И я – не «товарищ Павел», я не новый хозяин всего этого. Он не пришел на встречу, «товарищ Павел». Я здесь уже сутки. Твой дружок доставил меня сюда и я был вынужден…

– Ваш дружок! – поправил я, как-никак о Головнине речь.

– … И я был вынужден ждать… – осекся и рыкнул – Он предатель, а не мой дружок!

– И не мой тем более.

– Хорошо. К сути. Выйти отсюда самостоятельно мне не дадут. Телефон не работает.

Я тут же поднял трубку. Действительно! Глух и нем.