Деньги или закон

– Идиотский вопрос, естественно, миллионы сильнее, – ответил Станислав.

Гуров убрал руку, несколько секунд слушал Турова, затем снова прикрыл трубку рукой.

– Очень гневается, грозится снять погоны.

– Ну, это он хватил. У тебя, Лев Иванович, слишком маленькие погоны. Стрелять из пушки по воробьям просто смешно, – философски изрек Станислав.

Гуров вновь убрал руку и закричал в трубку:

– Я устал! Не знаю, что у вас получится с моими погонами, но я сейчас пришлю к вам людей, и вас поместят в острог на нары. За дачу заведомо ложных показаний вы отсидите суток трое на тюремной баланде. Пока это ваш братец раскрутит колесо своих связей, я соберу журналистов.

* * *

Семен Петрович Ярцев зашел в кабинет заместителя директора фирмы, поклонился и сел в кресло без приглашения. Для себя отставной полковник уже решил расстаться с хозяевами без печали. Хозяин кабинета Степан Степанович страдал комплексом маленьких мужчин, а бывший розыскник был если не высок, то крепок и кряжист. И Кротов воспринял приход мента недоброжелательно. Странно, Ярцев за прошедшее время тихую посредническую фирму, занимающуюся различными делами, только что гробы не закапывали, невзлюбил, а маленький зам проникся к корявому жесткому мужику уважением, даже симпатией.

– Ну, что скажете нового, милейший? – захрипел Ярцев и шумно откашлялся.

– Новости у оперативников, – хозяин снял очки, потер переносицу. – Беда ваша, Петрович, в том, что, покинув родную милицию, вы решили, что обрели свободу, можете делать и говорить то, что считаете нужным. Вы наивны, батенька. Ваши жулики и другие душегубы за тридцать лет сделали вас человеком мягким, излишне много думающим. Подобного не может себе позволить никто, даже Президент.

Хозяин надел очки, выпрямился в кресле, взглянул на полковника свысока.

– Но кое-каких положительных сдвигов в нашем могильнике вы добились. Наши женщины стали улыбаться, иногда носить обтягивающие брюки и короткие юбки, а ваш покорный слуга, – он привстал и поклонился, – порой днем выпивает.

– Долго ты разбегался, мог сразу сказать. – Ярцев подошел к шкафу, открыл дверцу бара, сделал две порции виски, минеральную налил в отдельные бокалы. – Мне поднести не трудно, но ты лучше вылези из-за стола, выпей оперативно у стойки. Кто зайдет ненароком.

Они молча выпили, хозяин с лицом отличника, прогулявшего урок, вернулся на свое место.

– Так какие новости у оперсостава? – спросил он, вытирая платком губы, сунул в рот знаменитый «Орбит без сахара».

– Да вы наверняка уже знаете, шеф. По тропинке, проложенной гением сыска Узловым, сунулись неразумные ребята. Налетели на парней Гурова, он и сам на месте некстати оказался, двоих убили, четверых повязали. Бандиты ранили постороннюю женщину и пацана.

– Да он что, ваш Гуров, Господь Бог, что ли?

– Я говорил, против него выступать не стоит. Он в другой весовой категории. Считайте, я вам людей сэкономил. И деньги, само собой. Можете мне премию выписать. А вы меня увольнять собираетесь.

– Я вам в начале беседы сказал: начальству следует говорить не правду, а то, что начальство желает слышать.

– Ведомо, – Ярцев выпил один. – Я считаю это основным пороком российского общества. Он пронизал именно все общество, начиная от малюсенького клерка, кончая Президентом. Если в работе человека ценится подхалимаж и угодничество, а не творческая дерзость и разумный риск, ничего путного построить невозможно. Сменят Правительство, Президента, приедут другие, но если принцип оценки работы человека останется прежним, то и результат будет незыблемым.

– Петрович, я пригласил вас для того, чтобы сообщить: фирма отказывается от борьбы против Гурова. В принципе, вы оказались правы…

– Но это не значит, что мне простили упрямство и отказ выполнять указания руководства, – Ярцев рассмеялся. – Надеюсь, вы не собираетесь нарушать договор. Мне деньги нужны.

– Вот деньги вы и получите. Можете получить сегодня, – сказал Кротов грустно.

– Так не пойдет, я не кухарка, не дворник – дали рубль, прогнали со двора. Был уговор – испытательный срок. Столько я и отработаю, тогда и получу, передайте шефу: Ярцев, конечно, не Гуров, но лучше не связываться.

Ярцев отправился в свой кабинет, а Котов прошмыгнул к хозяину, который в этот момент разговаривал по телефону, жестом пригласил заместителя сесть и помолчать.

– Я понимаю, Илья Петрович, готов содействовать, только возможности у меня не велики.

Кротов понял, что шеф разговаривает с самим Рябовым.

– Сожалею, но с Ильёй Ильичом у меня никаких отношений. Выражаю свои соболезнования, уверен, все закончится хорошо, – шеф положил трубку, молча смотрел на заместителя, затем спросил: – Вы разговаривали с милиционером, расстались мирно?

– Ничего подобного, Марк Михайлович, – ответил Кротов. – Отставник сказал, что он человек слова, – служит весь испытательный срок. Если желаете с ним поговорить…

– Нет уж, увольте. Мне непонятно, вы ясно сказали ему, что деньги будут уплачены за весь оговоренный срок? – Агеев раздражался, назревал скандал. Неожиданно Кротов, в жизни не сказавший начальнику слова поперек, слегка повысил тон:

– А вы, уважаемый Марк Михайлович, пригласите Ярцева и самолично разъясните, может, я по глупости не понял чего?

Главный повел длинным носом, принюхивался, может, что горит?… Почему вдруг каждый желает по любому вопросу личное мнение иметь? Паленым не пахнет, а бардак явный, так в чем дело?

В дверь коротко постучали, в кабинет вошел начальник контрразведки.

– Добрый день, Марк Михайлович. И Степан Степанович здесь, так и прекрасно. – Ярцев подвинул себе кресло ногой, сел. – Марк Михайлович, чего-то неважно выглядите, грипп-зараза или неприятности какие? Могу помочь?

– Я вас, кажется, не приглашал, Семен Петрович? – сдерживая ярость, Агеев говорил шепотом, даже слюной брызнул.

– Если увижу, крыша горит, мне вашего звоночка ждать или хватать за портки и тащить на улицу?

– Ваш милицейский жаргон, простите… – начал было Агеев, но мент не отступал.

– Да, милицейский! Я, может, желал бы Гарвардский университет закончить, но дальше школы милиции у меня не получилось. Но вы сами-то, простите, ВПШ имеется и не более? Я сейчас о другом. Во-первых, я считаю, вы мне премию должны выписать. Господин Кротов вам объяснит. Во-вторых, я вас предупреждал, не лезьте, не зная брода. Один из задержанных колется, что адресочек на Бронной ребяткам Узел шепнул. На Петровке народ широкий, по одному и брать не умеют.

– Я ничего не понимаю! – шеф театрально схватился за голову. – Какая Бронная? Какой Узел?

– Знаете, как в армии говорят? Не умеешь – научим, не хочешь – заставим! Степа, введи господина в курс дела. Да, премиальные не забудьте. По нынешнему раскладу, полагаю, месячный оклад как минимум.

С Ярцевым в тот же день расплатились полностью, и оклад лишний выдали, но из фирмы уволили. Будь подчиненный хоть трижды прав, но обязан дистанцию блюсти. Никакому руководителю в России не нужен даже Эйнштейн, если он ведет себя независимо.

* * *

Рябов и Рудин обедали в ресторанчике, принадлежавшем Рябову, официальным хозяином заведения числился один из клевретов миллионера. Порядок здесь царил строгий. Когда истинный хозяин собирался нанести визит, то секретарь предупреждал по телефону, и к назначенному часу ресторанчик закрывался, так что Рябов с гостями или гостем обедали в одиночестве.

Они занимали всегда одну и ту же кабинку, которую предварительно проверяли на предмет отсутствия прослушивающих устройств, различных «жучков» и прочей радиочепухи. Шеф-повар прекрасно знал вкусы гостей, так что гости приходили, занимали свои места, заказа не делали, закуску и спиртное ставили заранее, блюда подавались в установленном порядке всегда одной и той же молчаливой официанткой.

Сегодня обед не отличался от всех предыдущих, разве что оба бизнесмена страдали отсутствием аппетита.