Деньги или закон

– Бестаев отлично стреляет, – ответил Нестеренко, подмигнул Станиславу, указал на свой стакан. – Когда я нашел отделение, где Сергей Бестаев служил, первое, что мне сказали, мол, учти, он отличный стрелок. Он свободно мог мне в лоб засадить, я видел, как он стволом повел, и ощутил удар в плечо. Ну, народ у нас в ментовке служит, я вам скажу… Я до поста ГАИ добрался, у меня кровь аж по пальцам течет, рукав мокрый насквозь… Я говорю, мол, ранили, окажите помощь, свяжитесь с Министерством, ваш номер даю. Они меня обыскивать, пистолет нашли, от радости ошалели, а из меня, чую, хлещет и жизнь уходит, сознание начал терять. А они меня нюхают, может, выпивши я. На ксиву мою и смотреть не желают, твердят, мол, бандитские разборки. Хорошо, капитан появился, мужик в возрасте, глянул на меня, как гаркнет: «Вы, сволочи, хотите труп на меня повесить?» Сам умело перевязал, кровь остановил, а у меня язык не вяжет, хочу ему объяснить, чтобы звонил вам, «семерку» бежевую в розыск объявил. Номер называю. Я говорю плохо, он не слушает, боится труп на шею повесить, остальное ему до фени. Понял, что я звонить требую, ответил, мол, назвонишься еще, главное выживи. Ну, сунули меня в мою же машину, сержант за руль и в Склиф. Это чтобы я не из его района доставлен оказался. Остальное неинтересно. Я утром всю наличность нянечкам отдал, чтобы они мне шмотки принесли. Порядки… Хоть назад к большевикам шагай…

– Не дойдешь, слабый больно, – Станислав помог приятелю подняться. – Пока, до большевиков, зайдем в санчасть, может, тебе повязку следует сменить, укол обезболивающий сделают. Будешь лежать дома, думать, как ты лопухнулся и где мы теперь твоего Бестаева искать будем.

Только оперативники ушли, позвонил Тур.

– Лев Иванович, зачем вы моего брата тюрьмой пугаете?

– Его не пугать следует, а привлечь к уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, – сухо ответил Гуров. – Я доложу прокурору, пусть решает. Олег под защитой миллионов себя безнаказанным чувствует, надо его отрезвить слегка. И какая у нас гарантия, Илья Ильич, что не Олег Туров совершил убийство?

– Он никогда не брал в руки оружие. У нас был «Макаров», однако пропал куда-то давно, лет пять назад.

Гуров про себя матюгнулся, как он, старый облезлый волк, не проверил, имеется ли в семье зарегистрированное оружие, вслух сказал:

– Вы заявляли о пропаже пистолета? Не иголка.

– Честно сказать, не помню.

– Хорошо, я выясню, а братцу передайте, что ему предстоит крайне неприятный разговор в прокуратуре.

– Теперь я понимаю, почему вы отказались взять деньги на оперативные расходы. Вы подозреваете Олега?

– Я разыскиваю другого человека, Илья Ильич. Желаю вам всего наилучшего, – сказал Гуров, разъединился, позвонил в прокуратуру. – Добрый день, можно поговорить с помощником прокурора Драчем?

– Федул Иванович в данный момент занят. Кто его спрашивает? – голос девушки был хорошо поставлен, чувствовалось, она знает себе цену.

– Я с вами поздоровался. Передайте Федулу Ивановичу, его просит полковник Гуров.

После небольшой паузы Драч ворчливо спросил:

– Здравствуй, чего тебе надобно, сыщик?

– Здравствуйте, Федул Иванович, я хреновый сыщик. Скажите, вы или ваши ребята проверяли пистолет, что имелся у семьи Туровых, и поступало ли от них заявление об утере пистолета «Макаров»?

– Ты задним умом крепок. При допросе Елена Турова сказала, что пистолет был и об его утере было сделано соответствующее заявление участковому. Но тот год назад скончался, документов никаких не имеется.

Гуров объяснил ситуацию с датой возвращения в Москву Олега Турова.

– Интересно, он не мальчик, чтобы не понимать ситуации и так торопиться к своей Джульетте. Я его и девицу вызову и допрошу. Турова можно было бы и арестовать, если бы имели с этого что-нибудь, кроме мешка неприятностей. Ты знаешь, парень, я не трус, но и высовываться, лишь бы получить по морде, не желаю. У тебя все?

– Нет, Федул Иванович, начинать с плохих новостей?

– Сам знаешь.

– Ранен Валентин Нестеренко. Большая потеря крови, отлежится. А хорошая новость – вышли мы на очень интересного парня. Бывший опер, приятель молодых Туровых. Валентин его нашел, преследовал, схватил пулю. Запиши. Бестаев Сергей Николаевич, уроженец Москвы. Шестьдесят второго года рождения. Уволился из милиции после путча, чего-то сказал не так, последнее место работы пока не установлено. Будем разыскивать и разрабатывать по связям. Судя по всему, он человек в определенных кругах известный. Полагаю, из Москвы он уходить не будет, все подружки и приятели тутошние. Вот у кого-то из них он и залег. Скорее у девчонки, большим успехом пользовался у нежного пола.

– Молодцы. А пулю, что схватил Валентин, нашли?

– Стреляли в подлеске, место известно, завтра с утра поедем искать.

* * *

С утра выехали на двух машинах. Найти пулю в лесу – задача из области ненаучной фантастики. Но Гуров в молодости придумал выражение: «в розыскной работе случается то, что никогда не бывает в жизни». Есть шанс, его следует ловить, а не рассуждать о теории вероятности. Если пулю, прошившую плечо Нестеренко, удастся найти и баллисты дадут заключение, что она выпущена из того же пистолета, что и убившая Игоря Турова, то убийца будет обнаружен. Разыскать его тоже не просто, но это, как говорится, уже второе дело.

Нестеренко выспался, ему наложили свежую повязку, опер держался молодцом, да и чувствовал себя вполне прилично. Он сидел в «Мерседесе» Станислава и говорил:

– Стас, как друга прошу, врежь этим мерзавцам, что надо мной измывались. Пойми, не сведение личных счетов, дело в защите чести мундира. Если они со мной таким образом, то как они ведут себя с простыми гражданами?

Станислав молча следил за дорогой, кивал, наконец не выдержал и сказал:

– Валя, я не девка, меня уговаривать не имеет смысла. Сказать я могу что угодно, они любые слова знают и слышали, результат – что слону дробина. Человек себе подобное позволить не может, а покрытый коростой гнилой пень словами не проймешь. Если с ним серьезно разбираться, следует писать рапорт на имя Орлова, а он – в инспекцию по личному составу. В лучшем случае, одну сволочь предупредят о служебном несоответствии, а если за ним имеется уже что-то, так уволят. А кого поставят?

Станислав вздохнул, провел ладонью по лицу, будто паутину снимал.

– Стас, ты их тряхни, на морды испуганные хочу взглянуть, мне враз полегчает, – бормотал Нестеренко, и его просительный тон, чуть треснутый голос так не соответствовали обычно сухому, жесткому лицу, что Крячко шумно выдохнул, будто собрался нырять на глубину, снял телефонную трубку, позвонил в «Пежо» Гурову, ехавшему следом.

– Лев Иванович, вскоре будем проезжать пост ГАИ, где измывались над Валентином. Я могу сказать там несколько слов, но, полагаю, у вас получится посильнее.

– Пустое дело, – равнодушно ответил Гуров. – Однако Валентин наш человек, обязаны его просьбу выполнить.

Свернув с шоссе, остановились у поста ГАИ. Дежуривший на улице инспектор замахал жезлом. Но оперативники поставили свои машины на площадку и движению на шоссе не мешали, придраться было не к чему. Гуров неторопливо вышел из машины. Инспектора сбило с толку, что из машины вышел водитель, сержант привычно закричал:

– Что вы встали враскоряку? Ваши документы. И машина чадит, будто трактор.

Моторы иномарок работали бесшумно, никаких выхлопных газов не было. Гуров взглянул на машины, на инспектора, улыбнулся, кивнул на стеклянную будку ГАИ, спросил:

– Капитан здесь?

Инспектор почуял неладное, но гонористо ответил:

– Коли очень нужен, так и лезь сам, – он указал на железную витую лестницу.

– Позовите капитана, пожалуйста, скажите, из главка просят.

Инспектор отошел в сторону, забурчал в динамик, тут же из будки выскочил капитан, ловко скатился с лестницы, но пары спиртного обгоняли его.

– Здравствуйте, капитан, – Гуров протянул свое удостоверение, достал блокнот и карандаш. – Прошу ваши документы.