Смерть и любовь в Гонконге

Минут десять доктору Меркеру пришлось ходить по разным отделениям, пока его наконец не отвели прямо к доктору Вану. Тот встретил его в операционном отделении в элегантном халате из белого шелка.

– Мне вас ужасно не хватало, уважаемый коллега, – проговорил тот, не дав Меркеру и рта раскрыть. – Нет, в самом деле, если бы я знал, где вы! Вы ведь собирались в «Хайят Редженси»…

– Нет, я хотел в «Хьюго», в «Хайят Редженси» не было мест.

– Да? Не может быть. – Доктор Ван хлопнул себя ладонью по лбу. – Верно. Вы ведь передумали. А мне почему-то запомнилось «Гадди»… Да, скончалась она около полуночи. Произошло это неожиданно, вдруг. Пропал пульс, спонтанный иктерус, нарушение кровообращения… я ничем не мог ей помочь. Жаль, что вы не видели, как это случилось.

– Где она? – хриплым голосом спросил Меркер.

– В патологии. Я произвел вскрытие…

– Могли бы и повременить, доктор Ван…

– Вы сами… вольно или невольно… подстегнули меня. Не мог же я пропустить мимо ушей упрек в том, что недостаточно детально описал предыдущие четыре случая, особенно в том, что касается мозговой деятельности. Вы задели мою профессиональную честь, и никакого промедления в данном случае я себе просто не мог позволить. Вскрытие я произвел самым тщательным образом… вы все увидите сами… а протокол вскрытия перепечатывается на машинке. Смею надеяться, лучше вскрытие сделать невозможно…

– Верю. Мозг вы тоже…

– Мозг – в первую очередь! – Доктор Ван вежливо улыбнулся. – На сей раз вам не в чем будет меня упрекнуть, коллега. Прошу вас, пройдемте со мной.

Опасения доктора Меркера подтвердились. В морозильной установке морга он увидел тело вскрытой и еще не зашитой умершей; разложенные по пронумерованным мискам внутренности находились в другом отсеке установки. А мозг… мозг плавал в растворе формалина и для дальнейшего исследования никакого интереса не представлял. Все это можно продемонстрировать в анатомическом театре студентам – и только.

– Довольны? – вежливо полюбопытствовал доктор Ван.

– Да. – Доктор Меркер горько усмехнулся. – Мне здесь делать нечего.

– Совершенно с вами согласен. Мой отчет никаких неясностей не оставит. – Доктор Ван закрыл дверцу установки. – Скажу вам сразу: результаты вскрытия дали негативный результат – если говорить о некоторых ваших подозрениях.

– Я ничего другого и не ожидал.

– Причина смерти: полнейшее разложение печени. А в мозге – никаких изменений.

– Этого я и не рассчитывал увидеть. Мозг шизофреника, например, тоже ничем не отличается от мозга нормального человека. Я рассчитывал обнаружить газовые образования, пузырьки, что ли.

– Ничего похожего я не заметил, – холодно ответил доктор Ван. – И ни о чем таком не думал.

– Видите ли, уважаемый коллега…

– Никаких поучений я слышать не желаю, доктор Меркер. В следующий раз я непременно обращу внимание и на газовые образования в мозгу.

– Боже упаси! О каком еще «следующем разе» вы говорите! Не накликайте беду!

Выйдя из морга, доктор Меркер поднялся на лифте на третий этаж и вскоре оказался в кабинете главного врача госпиталя, доктора Ван Андзы. Если доктор Ван старался одеваться подчеркнуто элегантно, на западный манер, но с восточным акцентом, и внешность его вполне соответствовала имени – Ван Андзы все равно что Король, Сын мира, – то обстановку его кабинета следовало назвать спартанской. Три плетеных кресла, письменный стол и узкий стеллаж с книгами. На стене один-единственный снимок в багете: молодая красивая китаянка с раскрытым бумажным зонтиком. Снимок был сделан, наверное, в жаркий день.

Поймав взгляд Меркера, доктор Ван обошел вокруг письменного стола.

– Моя жена, – спокойно проговорил он.

– Поздравляю.

– Благодарю. Она умерла.

– О-о. Извините меня…

– Через семь недель после того, как я ее сфотографировал, – он кивнул на стену, – она поехала в Коулун за покупками и домой не вернулась. А неделю спустя ее подбросили мне под дверь. Задушенную.

– Ужасно… – совсем тихо произнес доктор Меркер.

По спине его побежали мурашки. Гонконг, рай земной… Куда приходят люди, раю не бывать!

– И никаких следов?

– Никаких. – Доктор Ван вполне владел собой, словно рассказывал о чем-то постороннем, незначительном. – Какие следы найдешь в Гонконге? Три миллиона людей – уходят, приходят, как за ними углядишь? Полиция зачастую бессильна. Комиссар Тинь, разумеется, с этим не согласился. Лучше всего защищаться самому.

– Я не понял, коллега?

– Надо не обращать на себя внимания.

– Чьего внимания?

– Откуда я знаю? Жить, как у нас говорят, округло, без углов и зазубрин. Вы, доктор Меркер, даже представить себе не можете, сколько всего происходит за мраморными и стеклянными фасадами высотных домов. Очень часто блеск миллионов – это вонь нечистот. Что Гонконг город немереных богатств, каждый знает. Кому дело до страданий и слез, они не в счет – в счет идет только деловой успех. И купюры. – Доктор Ван бросил на Меркера быстрый взгляд. – Что вам предложить? Чего-нибудь покрепче? Или фруктовый сок?

– Только никакого алкоголя!

– Перебрали сегодня ночью? – сдержанно улыбнулся доктор Ван. – Ну, без этого не обходится, уважаемый коллега.

– Лучше бы я не отходил от постели больной…

Доктор Ван достал из встроенного в тумбу письменного стола бара-холодильника бутылку сока маракуйи и два бокала. Меркер в два глотка выпил освежающий напиток.

– Между прочим, комиссар Тинь выразил мне свое неудовольствие.

– Охотно верю.

– Он что-то против меня имеет. Почему, собственно?

– Потому что это уже пятый случай, по которому вы не можете сообщить ничего существенного. Вот он и поручил мне сделать вскрытие.

– Думаете, вы обнаружили бы что-то другое? – Он явно обиделся. – Я ведь тоже не новичок…

– Я хочу все-таки еще раз взглянуть на препараты, – сказал Меркер. – Когда принесут ваш отчет, доктор Ван?

– Через несколько минут.

Час спустя доктор Меркер снова сидел в такси и ехал в полицейское управление. На сей раз комиссар Тинь оказался на месте и принял его с кислой миной на лице.

– Катастрофа, – прокомментировал он рассказ Меркера. – Куда вы сами-то запропастились? Где вы провели ночь?

– В доме Джеймса Маклиндли. Тинь Дзедун высоко поднял брови.

– Как вы к нему попали?

– А это так сложно?

– Вы скорее окажетесь на Луне, чем в его доме, если он против.

– На меня слегка наехала его прелестная подруга Бэтти. Чтобы загладить свою вину, она и отвезла меня в эту сказочную крепость. Кстати, я только что вспомнил: при въезде у меня отобрали пистолет. И не вернули.

– Тогда вам имеет смысл вернуться за ним. – Сидя за своим столом, Тинь пил зеленый чай с медом. Вид у него был подавленный. – Опять мы на нуле!

– Кто мог предвидеть, что она умрет именно этой ночью?

– Причем в присутствии одного доктора Вана.

– Вы его недолюбливаете, правда?

– Своим вскрытием он все испортил. Мы связывали наши надежды с вами.

– Упрекнув доктора Вана в некотором легкомыслии, я его обидел.

– Да, это ваша ошибка. Ему было необходимо сохранить лицо. Хочется просто рвать и метать, честное слово! – Тинь взглянул на прозрачную папку, которую держал в руках Меркер. – Отчет Вана о вскрытии?

– Да.

– Много слов – и все впустую, да?

– Можно сказать и так. Причина смерти ясна… однако причина болезни не установлена. Загадка, тайна – называйте это как угодно. – Доктор Меркер бросил папку с отчетом на стол. – А вы что нового узнали об убийстве?

– Мы опросили всех производителей искусственных цветов и экспортеров… конечно, никто из них ни о каком Реджинальде М. Роджерсе и слыхом не слыхивал. Так что и эти документы положим в сейф нераскрытых преступлений. Подождем следующего…

– Полагаете, оно произойдет?

– Если то, о чем я догадываюсь, подтвердится… да! – Тинь небрежным движением смахнул отчет в ящик стола. Ему как будто было даже противно просмотреть его. И со стуком задвинул ящик. – У меня такое ощущение, будто нам устроили проверку, тест. Я почти убежден в этом. Мы пока даже представления не имеем, сколько людей в этом мире умерло от этой болезни и догадался ли кто-нибудь, что столкнулся с совсем особым случаем разложения печени. Но поскольку такие вещи повторились у нас в Гонконге уже пять раз, я не сомневаюсь: у нас же находится и сам очаг болезни. И преступлений, само собой.