Смерть и любовь в Гонконге

Доктор Меркер кивнул. «Красивый получится костюм, – подумал он. – Серый в светлую полоску. Он будет мне к лицу». Можно ли быть столь легковерным в Гонконге…

Разумеется Джеймс Маклиндли прислал за своим новым другом Фрицем «роллс-ройс». Ливрейный шофер низко поклонился, когда появился Меркер в новом шелковом смокинге. Сидевшие на свежем воздухе коллеги, медсестры, санитары и пациенты не могли оторвать от него глаз. Бэтти Харперс оказалась права: в вечернем костюме Меркер был просто неотразим. Он мог бы посрамить и некоторых известных киногероев…

Портной сотворил настоящее чудо: без единой примерки сшил смокинг, который сидел на Меркере как его вторая кожа. Человек и его костюм составляли одно целое.

– Меньше чем за десять миллионов долларов я бы не согласился, – сказал Меркеру встретивший его в вестибюле главврач хирургического отделения.

– На что?

– Жениться на одной из этих помешанных на мужчинах леди, которые поджидают вас в замке на горе. Десять миллионов, причем сразу записанные на вас… это, конечно, дело.

– Вы циник, Блэкберн, – сказал доктор Меркер. – Меня так скоро не захомутаешь. Да и зачем мне десять миллионов?

– Чтобы наслаждаться жизнью… она такая короткая. Эх, Фриц, если бы такой шанс предоставился мне… я пробуравил бы все постели, пока не вышел бы на мою «золотую мамочку».

– Думаю, ваш совет мне пригодится, – рассмеялся Меркер. – Между прочим: не передать ли мне кое-кому из дам ваш адрес? Вот ваша супруга обрадуется!

Поездка в «роллс-ройсе» на Пайперс-Хилл снова вылилась в целое событие. Меркер открыл маленький бар, вмонтированный в спинку сиденья водителя. Взял фужер, налил шампанского и с наполненным искрящимся вином сосудом в руке стал смотреть в окно на суетную жизнь китайских кварталов, на мелькающую цветную рекламу, на пестрые, разрисованные полотнища, развешанные на фасадах домов, на бесконечные толпы людей на улицах, на рикш, на столики мелких торговцев и целую армию нищих, запрудивших боковые улочки.

«Это уже верх снобизма! – подумал Меркер. – Вырядился в шелковый смокинг, сидит в „роллс-ройсе“ с фужером шампанского в руке и созерцает жизнь нищих».

Он поставил фужер на подставку в бар и прислонился спиной к мягкой коже сиденья, испытывая смутное чувство вины. Он не удивился бы, если бы его забросали камнями, гнилыми фруктами или еще чем-нибудь. Но никому не было дела ни до него, ни до «роллс-ройса», ни до водителя в белой ливрее… похоже, что одно без другого вообще не существует: неописуемая нищета и неописуемое богатство. Загадочная круговерть судьбы. Так живут в Гонконге, и больше нигде.

У ворот замка Джеймса Маклиндли стояло десять молодцов в форме его личной армии. Электронного контроля и рентген-контроля в случаях массового наплыва гостей оказывалось недостаточно. И то, что каждый из гостей подвергался тщательному осмотру и никто из них не подумал даже возмутиться, доказывало, как велики власть и могущество Маклиндли. С другой же стороны – говорило о том, что и миллиардеры покоя не знают. Однако во вкусе ему не откажешь: его личная гвардия была одета в форму английской колониальной армии образца 1900 года.

Доктора Меркера проверке не подвергли. «Роллс-ройс» пропустили сразу, но доложили о нем в павильон на холме. Бэтти Харперс встретила его в огромной приемной и, никого не стесняясь, расцеловала, как старого друга.

– В тебя влюбиться можно, – шепнула она ему на ухо. – У девяти женщин из десяти задрожат коленки. А мужчины начнут наводить справки: кто этот писаный красавец и откуда взялся?

– Я могу приколоть к смокингу фирменный значок моего госпиталя. – Меркер огляделся вокруг. – Сколько народу! И какого! Цветы, море цветов. Видишь, что я за деревенщина. Не догадался привезти хозяйке дома букет.

– Ты здесь – и это главное. Джеймс очень обрадуется.

И он действительно обрадовался. Обнял доктора Меркера, похлопал по спине, велел принести шампанского и вообще вел себя так, будто они еще в детстве играли в одной песочнице, а потом сидели за одной партой. На Маклиндли тоже был шелковый смокинг, но в петлицу он воткнул большую красную орхидею, что выглядело несколько экстравагантно.

– Сейчас ты познакомишься в высшим светом Гонконга, – сказал Джеймс, подхватывая Меркера под руку. – Однако обещай не говорить ни мне, ни кому другому, что ты об этих людях думаешь.

В это самое время где-то в Коулуне перед динамиком сидело трое. К ним подошел четвертый, в наушниках, и сказал:

– Я поймал! Все получилось. Отличная работа!

Он покрутил ручку динамика, и в комнате прозвучал голос доктора Меркера, громкий и отчетливый. Фон в огромном зале дворца Маклиндли тоже был отлично различим. Меркер как раз сказал:

– Я буду осторожен, Джеймс. А по какому поводу съезд гостей?

– Ни по какому.

– «Много шума из ничего»?

– О затратах говорить не стоит, более того, я вечером обделаю несколько дел. Мимоходом, за фужером шампанского. А-а, вот появился и Чинь Хаочжи. Я тебя ему представлю.

Были слышны десятки голосов, звон бокалов, веселый женский смех, потом снова голос Маклиндли:

– Мой дорогой Чинь… это мой новый друг доктор Фриц Меркер. Я знакомлю тебя, Фриц, с одним из влиятельнейших людей в мире.

– За что такая честь? – возразил Чинь Хаочжи. – Я всего лишь скромный торговец.

– Ты в своем репертуаре! – раскатисто расхохотался Джеймс. – Фриц, ты когда-нибудь видел в Гамбурге большой фейерверк?

– Много раз.

– А еще где?

– В Кёльне. Там это называлось «Рейн в огнях». В Берлине и в Мюнхене на Пасху и на Рождество, в Баден-Бадене на шестидневных велогонках…

– И всякий раз Чинь так или иначе прикладывал к этому руку! Где бы ни взлетали в небо ракеты, где бы с неба на землю ни проливался дождь и ни обрушивались вниз серебристые водопады, где бы ни раскрывались после взрывов сотни радужных букетов, короче говоря – где бы ни устраивали грандиозный фейерверк, ты обязательно встретишь Чиня. Он крупнейший в мире поставщик пиротехники. Как говорится, король пиротехников. От маленькой свечки-сюрприза и до оглушительного взрыва в мегатонну – у Чиня вы получите все, от чего рябит в глазах и закладывает уши!

– Не преувеличивай, – вежливо улыбнулся господин Чинь, имя которого переводилось как «Прекрасный день». – Я счастлив, когда кто-то нуждается в моих скромных услугах.

– Можно отключиться. – Один из сидевших перед динамиком нажал кнопку. Звуки, шорохи и шумы пропали. – Микрофон в смокинге действует превосходно. Когда должен быть готов второй костюм?

– Послезавтра. Янг хочет сделать одну примерку.

– С передачей?

– Да. Он вошьет эту штуковину в левый лацкан пиджака. При двойной прокладке и простежке никто ничего не заметит. Звук будет еще лучше… Из-за того что шелк такой тонкий, в смокинг вработана только одна микроклетка с микробатарейкой. Она в левом накладном плече. Костюм предоставляет куда большие возможности.

– Я очень доволен, – сказал один из мужчин, поднимаясь. – Теперь никаких неожиданностей не произойдет.

Он еще раз включил динамик. Звон стекла, фортепьянная музыка, смех, шум многих голосов. И – совершенно отчетливо – высокий женский голос:

– Это правда… вы врач?

– Да…

– У вас красивые руки. Представляю, как они сняли бы боль у меня в груди.

– Я, сударыня, занимаюсь вирусами и микробами.

– Может быть, у меня как раз вирусное заболевание. А, доктор? Нет, правда, это почему-то никому в голову не приходило. Проверьте… не вирус ли меня мучает… прошу вас.

С кривой ухмылкой мужчина снова отключил динамик. Медленно прокрутилась и замерла на месте дублирующая бобина магнитофона.

– Будете сменять друг друга каждые три часа! – приказал он. – А за записанными бобинами я приеду сам.