Воспоминания глупого кота (ЛП)

Это была моя первая экскурсия. Прежде я никогда не совершал подобных вылазок в

спальню старших, поскольку боялся. Спальня находится в самой глубине дома, справа от столовой по коридору. Когда дверь в нее закрывают, то ванная оказывается внутри спальни. В общем-то, эта ванная всегда была для этих двоих, хотя, на самом деле ребята пользуются ею, когда им приспичит, или когда детская ванная занята Хавьером, который, покуривая, часами восседает на унитазе с книгой в руках.

Тем утром я был в доме один. На улице была весна, и распахнутые окна наполняли

солнечным светом часть дома, выходящую в сторону парка. Я вкусно позавтракал, съев свою порцию молока… Возможно, что в ту пору мне давали уже более солидную еду, поскольку, помнится, что чувствовал я себя вполне удовлетворенным. Потянувшись без свидетелей широко и свободно, и направился в путешествие – исследовать территорию, являющуюся уже и моими владениями. Я шел по коридору, освещенному длинным лучом света, который проникал через окошко ванной для детей. Дверь в нее всегда открыта нараспашку. Дверь в комнату старших тоже была открыта. Слегка поколебавшись, я решил шагнуть в неизвестность.

От самого порога я увидел огромную кровать, изголовье и ножки которой были сделаны

из тонкой сетки, похожей на решетку. Кровать была застелена блестящим покрывалом, кажется, шелковым. Я сделал еще несколько шажков, и перед моими глазами предстала вся комната целиком, отлично освещенная потоком света, льющегося в открытое окно. И тотчас же мое внимание привлекла фотография того, кто всем заправляет, висящая справа от меня и прикрепленная к дверце одного из многих шкафов, находящихся в комнате. Он был моложе, но не сильно-то изменился с тех пор. Дверца шкафа была приоткрыта и пробудила мое и без того всегда довольно-таки большое любопытство.

Передними лапками я настежь распахнул правую створку дверцы. И вдруг я застыл на

месте, остолбенев. Там, за дверцей, внутри шкафа, был кто-то, и этот кто-то пристально

таращился на меня. Моментально я сообразил, что это был другой кот. Не знаю, напугала ли меня встреча с тем призраком или какой-то услышанный шум, как мне показалось, со спины, только дело в том, что я бросился бежать к ближайшей стене почти до изголовья кровати. Уж и не пойму как, но я очутился под потолком, вися там, словно лампа. Я взлетел наверх, как молния по ткани, покрывающей стены комнаты. Бегония-мать смотрела на меня, стоя у двери. Она призывала меня спуститься, и с каждым разом голос ее становился все более серьезным и грозным. Впервые мне стало стыдно. Я спустился, как мог, и улизнул под кровать. Я начал быстро улепетывать и выкатился из комнаты, двигаясь по стеночке ванной комнаты. Бегония облегчила мне эту задачу, оставив свободным путь к отступлению.

Через несколько дней, когда я снова остался один в доме, я осмелился повторить свое

приключение, только на сей раз без лазанья по стенам. О том коте, прятавшемся за дверцей шкафа, я ничего не знал, так что решил выяснить эту тайну, заключенную в том удивительном видéнии. И к тому же, любопытно было узнать, кем был этот странный конкурент из моего народа. Очень осторожно и тихо я приблизился к шкафу и сунул голову в щелку между прикрытыми створками дверцы шкафа. Я снова увидел эту испугавшую меня фигуру и отступил. Напуганный в меньшей степени, чем в прошлый раз, я, тем не менее, спрятался под кровать и снова осторожно высунул голову. Оттуда я мог без всякого риска осмотреть дверцу. В этот раз я не увидел ничего, что меня напугало бы. Я был настойчив в своем желании раскрыть эту игру и смог заметить на поверхности дверной створки странный блеск и несколько странных точеных ног. Я сразу же понял, что они ужасно похожи на ножки ночного столика, находящегося над моей головой. Более того, они были точно такие же. Я вытянул вперед правую лапу и – о, чудо! – на полированной поверхности дверцы смог увидеть другую лапу, точную копию моей. Я несколько приободрился и выдвинул обе лапы, сделав небольшой прыжок вперед. Там были мои лапы и, как мне почудилось, я видел даже, что над лапами показались уши. Вот так я открыл для себя зеркало.

Хорошо еще, что в тот раз никто не присутствовал при этой сцене. Они лопнули бы от

смеха. Я провел несколько часов, корча рожи, которые зеркало мне же и возвращало. Я даже решил напасть на свое собственное отражение и ударился о холодную поверхность зеркала, повторявшего все мои ужимки. Черт возьми, ну разумеется, это же был я сам! Ну вот, это же были мои усы, все еще слишком короткие, и вот оно, мое черное пятно с правой стороны мордочки. Спереди мордочка была белой до самой макушки. От макушки по обеим сторонам очень симметрично располагались черные пятна, похожие на стальные пластины рыцарских шлемов.

Вот так впервые я смог выяснить, как выглядит кот (а это был я), достойный похвалы.

Ведь я был не просто котом, а красивым, хорошо сложенным черно-белым котом. Эти черно-белые цвета очень гармонично и привлекательно сочетались на моей коже. Мои глаза были золотистого цвета, а, быть может, цвета меда. В их медовой глубине ярко светились черные зрачки.

Я не говорю, что с тех пор хожу посмотреть на себя каждый день, в том числе и потому,

что обычно дверь закрыта. Хотя, в последнее время она открыта. Это обстоятельство заставляет меня думать, что сломался дверной замок. Впрочем, какая разница, смотрюсь ли я в зеркало на этой дверце или в зеркало, доходящее до самого пола, на двери ванной комнаты для старших. Да, частенько я подолгу разглядываю себя, даже вылизываю и приглаживаю торчащие на спине волосинки. Поскольку в ванной комнате взрослых такие зеркала со всех сторон, я вижу себя полностью и спереди, и сзади. Зеркала многократно отражают меня. Полчища котов, точно таких же, как я появляются один за другим, – хотя я всего один, – теряясь из виду в глубине отражения так, что я не могу их всех охватить. Это просто наслаждение!

Когда кто-нибудь говорит, что я – красивый кот, а это происходит частенько, я

притворяюсь, что не понимаю, но начинаю подтанцовывать, чему научился у Уксии. Она,

к слову, тоже репетирует перед зеркалами. Так вот, я даже слегка покачиваюсь, уверенный

в том, что в совершенстве овладел этими движениями, которые, как я слышал, называют

кошачьими. Иногда они раскусывают мое тщеславие и бахвальство, и тогда кто-нибудь призывает меня к порядку:

- Ио, глупыш, не будь таким самовлюбленным…

Глава 8. Изюминка моего имени.

То, что я – Ио и ежу понятно, хоть я и притворяюсь, что не знаю этого, когда меня ругают

или называют “глупым котом”. Некоторые считают, что я не понимаю, когда ко мне обращаются или говорят о моей красоте. Так вот, я отлично знаю, что зовут меня Ио, и знаю даже, как проходили мои крестины, и что за изюминка скрывается в моем имени. В этом я уверен.

Это было аккурат тогда, когда меня впервые отнесли к ветеринару. Отнести меня на эту

пытку поручили малышке Бегонии и Луису Игнасио. Но прежде чем меня нести, все дружно подыскивали мне имя. Занятно, смех, да и только. В тот самый момент, когда они перебирали всевозможные имена, отыскивая подходящее моей грациозности, я понял, что

они считают меня кошкой, а не котом, хотя все говорили кот. Все это, разумеется, потому,

что мужской род слова не обязывает к излишним уточнениям.

- Мы назовем ее Ио, – очень уверенно заявил Луис Игнасио.

- А почему? – спросила малышка Бегония.

- Так звали одну из возлюбленных Зевса, – ответил этот малый, ничуть не сомневаясь в

том, что знает то, о чем говорит.

Вообще-то он всегда был не по возрасту заучкой, обожал историю и все такое в этом

духе.

- А если это кот?

Должно быть, это сомневался Хавьер. Хотя, в тот момент я плохо их различал. Но это

должен был быть он, потому что именно Хавьер столько раз бывал ни в чем не уверен.

- Что ты говоришь? – спросил, в свою очередь, не знаю кто.