Не ведая страха. Битва за Калт

Они вступают в полномасштабное сражение. Впервые с момента начала атаки на дворец силы Несущих Слово отброшены в оборону, отвлечены неожиданным и мобильным противником.

Воины-культисты не выдерживают. Их пение прекращается. За первой движущейся линией Ультрамаринов идет вторая, а за ней третья. Сине-золотые доспехи слегка потускнели от погодных условий, однако продолжают блестеть. Избавление еще никогда не выглядело столь блистательно. Смерть еще никогда не выглядела столь благородно.

Культисты начинают отступать. Они бегут на юг ко рву или же удирают в туман. Те, кто пытается укрыться за насыпью и карабкается, прокладывая себе дорогу, попадают под обстрел со стены. Солдаты Спарзи и скитарии Арука, пользуясь возможностью, хлещут их огнем, сшибая, будто ветки. Некоторые поворачивают назад, а затем снова разворачиваются, взятые в клещи огнем, который приближается и убивает их. Тела соскальзывают и падают в могилу рва.

Вентан отправляет полковнику распоряжение прекратить огонь. Он хочет быть уверен, что контратака беспрепятственно врежется во вражеский строй.

— Капитан Сиданс, — произносит Селатон, заметив штандарт и указывая на него.

— Четвертая, — отзывается Вентан. Он удивлен силой охвативших его чувств. Это не просто облегчение после исчезновения физического риска. Это честная гордость единения. Его рота. Его рота.

На самом деле это сборная солянка. Сиданс собрал свои боевые порядки из бойцов нескольких рот Тринадцатого легиона. Все они были на сборах в Эруде. Он залатал пробелы и потери в структуре Четвертой роты подкреплениями из других раздробленных подразделений. Один из «Теневых мечей» приписан к Восьмой роте, два «Лэндрейдера» из Третьей. Вентан замечает боевые цвета капитана Лорхаса, второго офицера Девятой.

Защитники дворца наблюдают, хотя могут видеть немногое. Большая часть сражения кипит позади в тумане. Перестрелки дальнобойной бронетехники разрывают мрак облаков. Совсем рядом Ультрамарины наконец подавляют последние остатки сопротивления культов и вступают в жестокую рукопашную схватку с воинами Семнадцатого.

К их чести, Несущие Слово не дают слабину, как их поющие соратники. Их довольно много — по оценкам Вентана, две или три роты — и даже застигнутые врасплох на неподготовленной позиции, они оказывают упорное сопротивление. Судя по свирепости атаки Сиданса, Четвертая рота и усиливающие ее подразделения слишком много видели за сегодняшний день, чтобы думать о пощаде. Вентан гадает — и ужасается, — что они могли увидеть и пережить на Эрудской базе, когда вскрылось предательство. Несущие Слово, размещенные возле лагерей Ультрамарина, просто развернулись? Просто поднялись, обнажили оружие и начали убивать без уведомлений и предупреждений?

Он уверен, что именно это они и сделали. Вентан убежден, что у Несущих Слово нет иной цели, кроме абсолютного уничтожения Тринадцатого.

Вы не убьете легион Ультрамарина просто так.

Дикари Лоргара не рискнули устроить честное сражение. Они воспользовались всеми преимуществами, какие только могли предоставить внезапность, обман и коварство. Они хотели разгромить и убить своего врага, убить еще до того, как он поймет, что является врагом.

Это не сработало. Не сработало. Тринадцатому нанесли ущерб. Последние десять часов на Калте могли даже нанести легиону смертельную рану такого масштаба, что он никогда не восстановится в полной мере и, как следствие, всегда будет более слабой и малочисленной боевой силой.

Но у Несущих Слово не вышло чистое убийство, которое они планировали. Они не справились или же недооценили необходимые усилия. Они устроили кровавую неразбериху и оставили раненого противника, который все еще может двигаться и сражаться, — уязвленного и искалеченного врага, которого подпитывают боль, ярость, жажда мести и глубокое потрясение от надругательства над нравственностью.

Всегда убеждайся, что твой враг мертв.

Если ты должен биться с Ультрамарином, молись о том, чтобы убить его. Если он еще жив, значит ты уже мертв.

Ты мертв, Лоргар. Ты мертв. Мертв.

— Ты что-то сказал? — спрашивает Вентана Арук.

Вентан гадает, так ли это.

— Нет, — отвечает он. Он отстегивает шлем, снимает его и стирает с покрытого выбоинами и сколами визора кровавое пятно. Большая часть кобальтово-синей краски сколота или содрана. Арук Серотид также усеян вмятинами и царапинами, разукрашенная золотая броня помята и покрыта полосами крови и масла.

Вокруг них собираются израненные, уставшие и грязные люди, чтобы посмотреть на жестокое сражение на дальней стороне насыпи. Солдаты Армии, Ультрамарины и скитарии стоят вместе, опустив оружие. Остатки дыма клубятся под изжеванной аркой ворот. От сотрясающего землю натиска бронированных машин со стен соскальзывают отбитые куски камня. Несколько драгоценных медиков, присутствующих в отряде Вентана, пользуются прекращением огня, чтобы выдвинуться и заняться ранеными и умирающими. Фактически каждый из защитников дворца получил то или иное ранение. Перевязочных материалов и лекарств совершенно недостаточно.

— Почему такой пароль? — спрашивает Арук.

— Что?

— Количество разрисованных эльдар?

— Война с миром-кораблем Йиэльтва, — тихо отвечает Вентан. — Восемь лет назад. Сиданс вел основной штурм. Привилегия. В ходе атаки он оказался ненадолго отрезан и дал бой в одиночку, сразив дюжину воинов эльдар. Это было выдающееся достижение. За него он был награжден. Я прибыл к нему на выручку, когда схватка уже заканчивалась, а он добивал последнего противника.

Вентан бросает взгляд на мастера-скитария.

— Примарх наградил его за двенадцать убийств в одной быстрой схватке. Двенадцать разрисованных эльдар. Однако, когда я до него добрался, на полу зала было тринадцать мертвых эльдар. Я вошел, стреляя на ходу, тревожась за него. С большой вероятностью это мои выстрелы убили тринадцатого в дыму. Так что это дежурная шутка среди нас. Он славно убил двенадцать и был за это награжден. Я убил одного. Однако этот один мог стать решающим. Это мог быть тот, кто превзошел бы его. Сиданс мог погибнуть от руки тринадцатого и не дожить до чествования своей славы и мастерства. Так что же более важно — его двенадцать или же мой один?

Арук пристально смотрит на него.

— Вы шутите о подобных вещах? — интересуется он. — Это у вас считается юмором?

— Я думал, что ты сможешь понять, — говорит Вентан, качая головой. — Большинство людей бы не смогли.

Арук пожимает могучими плечами.

— Думаю, что понимаю. У нас, скитариев, точно так же есть хвастовство и соперничество. Просто мы выражаем это бинарикой и держим при себе.

Битва бронетехники стала настолько напряженной, что полоса тумана к западу от дворца колышется и волнуется, как потревоженное море. Во мраке вспыхивают и горят яростные лучи света. Из мглы, словно выскакивающий из воды кит, вырывается пехотный транспортер, подброшенный большим взрывом. С пылающего остова дождем осыпаются обломки и фрагменты, пока он падает обратно в море испарений.

Ближе, на краю тумана, Ультрамарины сцепились в рукопашной с Несущими Слово. Синева лоялистов против красного цвета предателей. Пощады не просят и не дают.

Вентан перезаряжает болтер, проверяет меч и подбирает штандарт. Древко покрыто полосами потеков крови и украшено несколькими отпечатками окровавленных ладоней.

— Я возвращаюсь в бой, — говорит он Селатону. — Защищай дворец.

Он слышит жужжание из-под левого уха и инстинктивно отвечает, еще не успев осознать, что это такое.

— Вентан? Говорит Сулл.

— Сулл?

— Я на нижнем подвальном этаже дворца, Рем. Ей удалось. Серверу удалось. Вокс-связь ожила. Повторяю, вокс-связь снова работает.

Вентан подтверждает. Он оборачивается к Селатону и прочим офицерам.

— План меняется, — произносит он. — Я возвращаюсь в здание дворца. Держите строй и известите меня, как только ход сражения изменится.

Он разворачивается и уходит через ворота, через покрытые воронками сады, направляясь к побитому фасаду летнего дворца.