Бегущий в Лабиринте

— Что это? — заинтригованно наклоняясь вперёд, спросил он.

— Читай сам.

Буквы уже немного размазались, но, нагнувшись поближе, он смог прочесть:

ПОРОК — это хорошо

Сердце Томаса забилось быстрее.

— Я видел это слово — ПОРОК. — Он напряг мозг в поисках истинного смысла прочитанной фразы. — На маленьких тварях, которые живут здесь. Их называют «жукоглазы».

Теперь пришёл черёд Терезы спрашивать, что это такое.

— Жукоглаз? Такая маленькая, похожая на ящерицу машинка, с их помощью Создатели — люди, пославшие нас сюда, — шпионят за нами.

Тереза на мгновение задумалась, рассеянно глядя куда-то вдаль. Потом вновь взглянула на свою руку.

— Я не помню, почему написала это, — сказала она, и, послюнив большой палец, принялась стирать буквы. — Но здесь наверняка кроется что-то важное. Напомни, если я забуду.

Эти три слова беспрестанно кружили в сознании Томаса.

— Когда ты это написала?

— Когда проснулась. На моей тумбочке лежали блокнот и ручка. В суматохе никто не заметил, как я написала что-то на руке.

Всё в этой девушке поражало Томаса: сначала то, что он чувствовал некую связь между нею и собой, потом мысленные разговоры, а теперь ещё и это!

— Ты такая странная, ну просто ни в какие ворота! Сама, наверно, знаешь?

— На себя посмотри! Прячешься тут, за кладбищем. Это, по-твоему, совершенно нормально? Или ты любишь жить в лесу?

Томас попытался сердито нахмуриться, но вместо этого смущённо заулыбался. Действительно, что за заскоки — прятаться от всех, да ещё где...

— Ага. Слушай, мне всегда казалось, что мы знакомы, а ты к тому же утверждаешь, что мы друзья. Ладно, приму на веру!

Теперь уже онпротянул ей руку для рукопожатия. Тереза взяла её и надолго задержала в своей. Томас затрепетал.

— Всё, чего мне хочется — это снова попасть домой, — сказала она, наконец отпустив его руку. — Как и всем остальным.

Томас вернулся к действительности, и сердце его упало. Он вспомнил, как страшен стал их маленький мирок.

— Знаешь, здесь теперь очень жутко. Всё разваливается. Солнце исчезло, небо потеряло цвет и теперь просто серое, тусклое какое-то, и еженедельная посылка не пришла... Похоже, что так или иначе, а нам действительно приходит конец.

Но прежде чем Тереза успела ответить, из леса выбежал Ньют и остановился перед ними.

— Какого чё... — начал он и осёкся. Позади него показались Алби и несколько других приютелей. Ньют воззрился на девушку. — Как ты сюда попала? Медяк твердит, что ты только что была с ним, как глядь — тебя уже и след простыл!

Тереза встала, снова удивив Томаса, на этот раз — своим уверенным поведением.

— Думаю, он позабыл рассказать об одной мелочи — я двинула его по яйцам и выскочила в окно.

Томас чуть не расхохотался. А Ньют обернулся к стоящему рядом пареньку постарше — лицо у того стало малиновым.

— Поздравляю, Джефф, — торжественно провозгласил Ньют. — Ты теперь официально будешь считаться первым парнем в Приюте, которому надрала задницу девчонка.

Но Тереза за словом в карман не лезла:

— Будешь нести такую бурду — и тебе надеру.

Ньют снова повернулся к ним с Томасом. Судя по выражению его лица, угроза Терезы его не испугала. Он лишь стоял и молча пялился на них. Томас пялился в ответ. Интересно, что у бывшего Бегуна на уме?

Алби выступил вперёд.

— Мне всё это осточертело. — Он нацелился пальцем в грудь Томаса, чуть ли не ткнув в неё. — Я хочу знать, кто ты такой, кто такая эта придурочная девка и откуда вы, шенки, знаете друг друга.

Томас устало вздохнул:

— Алби, клянусь, я...

— Она очнулась и тут же рванула к тебе, образина!

Томас разъярился и одновременно встревожился: что-то Алби не в себе, как бы его не занесло туда же, куда и Бена.

— Ну и что с того? Я знаю её, она знает меня, или, по крайней мере, раньшемы знали друг друга! Это ничего не значит! Я ничего не помню. Она тоже.

Алби посмотрел на Терезу.

— Это твои штучки?

Томас, озадаченный странным вопросом, взглянул на девушку: может, хотя бы онапоняла, о чём её спрашивают? Но та не отвечала.

— Что ты наделала? — закричал Алби. — Сначала небо, а теперь вот это?!

— Я положила начало Концу, — спокойно отвечала она. — Честное слово, я не нарочно. Сама теряюсь в догадках, что бы это значило.

— Да что случилось, Ньют? — обратился Томас к бывшему Бегуну, не желая разговаривать напрямую с Алби.

Но тот сгрёб его за футболку.

— Что случилось?! Я скажу тебе, что случилось, шенк! Ты, мля, был так занят — ну как же, строить глазки — это мы всегда пожалуйста! — так занят, что позабыл всё на свете? Тебе недосуг было вспомнить, который час?

Томас бросил взор на часы, и покрылся холодным потом, сразу поняв, что именно он упустил. И не успел Алби снова открыть рот, как он уже знал, что сейчас услышит.

- Стены, шенк недорезанный! Двери! Они сегодня не закрылись.

ГЛАВА 37

Томас потерял дар речи. Вот теперь действительно начало конца. Ни солнца, ни довольствия и никакой защиты от гриверов. Тереза была права: всё изменилось. Томас чувствовал, как заледенело в груди и сдавило горло.

Алби указал на девушку:

— Посадить её под замок. Немедленно. Билли! Джексон! Запереть её в Кутузке, и что бы она ни сказала — на всё класть с а-а-агромным прибором!

Тереза никак не отреагировала; это сделал Томас — у него хватило негодования на обоих:

— Алби, ты что? Ты о чём?.. Не можешь же ты... — Он запнулся, когда Алби устремил на него глаза, горящие такой злобой, что у юноши душа ушла в пятки. — Нет, вы не можете обвинять её за то, что Двери не закрылись!

Ньют выступил вперёд и отстранил Алби, положив ладонь ему на грудь.

— Почему не можем, Томми? Она, чёрт возьми, призналась сама!

Томас обернулся к Терезе и побледнел, увидев бездонную печаль в её глазах. Взгляд этих синих глаз пронзил ему сердце.

— Скажи спасибо, что вместе с ней не отправляешься, — сказал Алби, на прощание одаривая их злым взором. Ещё никогда в жизни Томас не испытывал такого яростного желания врезать кое-кому по морде.

Билли и Джексон подошли к Терезе и, подхватив её под руки с двух сторон, повели прочь.

Но прежде чем конвоиры и их подопечная вступили под кроны деревьев, Ньют притормозил их.

— Оставайтесь при ней. И чтобы ни случилось, с её головы ни один волос не должен упасть. Ответите головой.

Оба Таскуна кивнули и продолжили свой путь, уводя Терезу. Томас ощущал вполне физическую боль, видя, как спокойно и не сопротивляясь она шла в тюрьму. Он не мог поверить, насколько его огорчило то, что больше он не сможет с нею говорить. «Да что это я! — подумал он. — Мы же только что познакомились, я совсем её не знаю!» Но понимал, что пытается обмануть самого себя: он уже чувствовал такую духовную близость с девушкой, какая могла прийти только из их совместного прошлого — ещё до потери памяти и жизни в Приюте.

«Навести меня», — раздалось в его голове.

Он не умел вести мысленный разговор, но сделал попытку:

«Навещу. Там ты, по крайней мере, будешь в безопасности».

Она не ответила.

«Тереза?»

Тишина.

Следующие тридцать минут можно охарактеризовать как взрыв массового замешательства.

Хотя никакой осязаемой перемены в освещении не произошло с той самой минуты, как этим утром пропали солнце и голубое небо, всем казалось, что над Приютом сгустилась тьма. Ньют и Алби созвали Стражей, раздали всем задания и наказали в течение часа собрать все группы приютелей в Берлоге. Томас же в это время мучился, оказавшись простым зрителем; впрочем, он и сам не был уверен, как и чем может помочь.

Строители — их Страж, Гэлли, был по-прежнему в бегах — получили задание забаррикадировать все открытые Двери; они повиновались, хотя Томасу было ясно, что всё это без толку: ни времени, ни подходящих материалов у них не было. Похоже, Стражи решили попросту хоть чем-то занять людей, лишь бы оттянуть неизбежный приступ паники. Томас вместе со Строителями подбирал весь бесхозный хлам, попадающийся на пути, оттаскивал его к Дверям и складывал в кучи, загромождающие проходы в Лабиринт, по мере возможности стараясь как-то скреплять между собой предметы, составляющие баррикаду. Выглядели эти жалкие загородки безобразно, и уж конечно, никакой серьёзной преграды для гриверов они собой не представляли. Томасом всё больше и больше овладевало отчаяние.