На дальних мирах (сборник)

— Все хорошо,— говорит Захариас нежно, обнимая ее.— Откуда мальчику знать? Все хорошо.

— Уведи меня отсюда!

— Я еще хочу показать...

— В другой раз. Пожалуйста. Поехали в мотель. Не хочу ничего больше видеть, не хочу, чтобы кто-то смотрел на меня.

В мотеле Сибилла целый час лежит лицом вниз на кровати, судорожно всхлипывая без слез. Несколько раз она объявляет, что не готова к этой поездке и хочет обратно в «ледяной город». Ничего не говоря, Захариас гладит Сибиллу по напряженной спине, и ее отчаяние постепенно уходит. Их взгляды встречаются; Захариас протягивает руки, и они занимаются любовью, по обычаю мертвых.

 3

Новизна есть обновление: ad hoc enirn venit, ut renovemur in illox[48]; как в первый день, так и сегодня; herrlich wie am ersten Tag[49]. Реформация или ренессанс; возрождение. Жизнь подобна Фениксу, который всегда возрождается из собственного праха. Истинная природа жизни — возрождение. Всякая жизнь есть жизнь после смерти, вторая жизнь. Totus hie ordo revolubilis testatio est resurrections mortuommd[50].

Норман О. Браун. Тело любви

— До сезона дождей осталось совсем немного, господин и госпожа,— сказал водитель такси.

Машина быстро ехала по узкому шоссе в сторону столицы, города Занзибара. Водитель добродушно болтал, нисколько не опасаясь пассажиров. Должно быть, не понимает, кто мы такие, решила Сибилла.

 — Начнется через неделю или две,— продолжал таксист.— Это долгий сезон. Есть еще короткий, в конце ноября и декабре.

— Знаю,—кивнула Сибилла.

— Вы уже бывали в Занзибаре?

— В каком-то смысле.

В каком-то смысле Сибилла бывала в Занзибаре много раз. Сегодня, когда зревший годами образ Занзибара соединялся с реальностью, Сибилла не трепетала и не беспокоилась. Сибилла больше не беспокоилась ни о чем. В прошлой жизни задержка в аэропорту привела бы ее в бешенство: как же, десять минут полета и вдвое дольше торчать на бетонке! Теперь она просидела все это время почти неподвижно, рассеянно слушая Захариаса; отвечала редко, будто посылала радиограммы с другой планеты.

И вот Занзибар, знакомый и уютный. В былое время Сибилла не уставала поражаться, когда что-то знакомое по уроку географии, фильму или рекламному плакату — Гранд-Каньон, небоскребы Манхэттена, Таос-Пуэбло — выглядело в точности как ей представлялось. Сегодня Занзибар разворачивался перед ее равнодушными глазами, как перед объективом кинокамеры, предсказуемый и неудивительный.

В теплом, душноватом воздухе сгущался и запускал осторожные щупальца в окно такси клубок экзотических ароматов. Не только неизбежная гвоздика, но и более деликатные запахи: по всей вероятности, гибискус, франжипани, джакаранда и бугенвиллея. Сезон дождей мог начаться в любую минуту.

По обеим сторонам дороги тянулись плотные стены зеленых пальм, среди которых попадались лачуги под жестяными крышами; за пальмами темнели непроницаемые таинственные заросли. Как обычно в тропиках, дорогу считали своей собственностью куры, козы, голые детишки и сморщенные беззубые старухи. Они стояли, бродили и бегали, не беспокоясь о том, что какое-то такси покушается на их преимущественные права.

Оставив позади невысокие холмы, машина приближалась к мысу, на котором стоит город Занзибар. Казалось, что температура растет с каждой минутой: влажная духота сжимала остров в кулаке.

— Вот и море,— сказал водитель. Его хрипловатый покровительственный голос резал слух.

За ослепительно белым песком блестел, как стекло, голубой океан. Ловя косыми парусами легкий бриз, из гавани выходили арабские доу[51].

— Посмотрите в ту сторону...

Огромная, сияющая белизной деревянная постройка в четыре этажа: свадебный торт из длинных веранд за чугунными перилами, увенчанный высоким куполом. В голове Сибиллы, узнавшей дворец, с некоторым опережением зазвучал голос водителя:

— Бейт-аль-Аджаиб, Дом чудес — бывшая резиденция правительства. Здесь давали роскошные банкеты, где султан принимал выдающихся и знатных людей со всей Африки. Рядом старый дворец султана, теперь Народный дворец. Не желаете посетить Дом чудес? Там открыто: сейчас остановимся, и я вас провожу.

— Не сейчас,— ответила Сибилла негромко,— Мы здесь надолго и никуда не торопимся.

— Вот как? Обычно сюда на день приезжают.

— Неделю пробудем, а то и больше: я приехала изучать историю вашего острова. В Бейт-аль-Аджаиб я собираюсь обязательно, но не сегодня.

— Не сегодня? Прекрасно. Вызывайте, и я отвезу вас куда угодно. Спросите Ибуни!

Показав в улыбке ослепительные зубы, Ибуни лихо развернул такси. Через пару секунд машина погрузилась в лабиринт кривых переулков Каменного города — старинного арабского квартала Занзибара.

Белые каменные дома смотрели слепыми фасадами на тихие улицы. Узенькие окошки были прикрыты ставнями, двери — знаменитые резные деревянные двери Каменного города, утыканные шляпками медных гвоздей, богато инкрустированные, настоящие шедевры арабского искусства — заперты, как будто давно не открывались. Узкие витрины небогатых лавок покрывала пыль. Вывески выцвели до такой степени, что Сибилла их с трудом разбирала: «Универмаг Премчанда», «Сувениры Монджи», «Торговый центр Братства Абдаллы», «Базар Монталь».

Арабы давно покинули Занзибар, как и большинство индийцев, хотя последние, по слухам, понемногу возвращались. Навстречу такси, колесившему по улочкам Каменного города, иногда попадались длинные черные лимузины (вероятно, советского или китайского производства): за рулем шофер в униформе, важный и сосредоточенный темнокожий человек в белых одеждах на заднем сиденье. Члены законодательного собрания едут на заседание государственного совета, решила про себя Сибилла. Других автомобилей не было, да и пешеходов немного: редкие женщины в черном с ног до головы спешили в одиночку по своим делам. В Каменном городе жизнь не кипела, как в провинции; обитель призраков и отличное место для покойника в отпуске. Усмехнувшись про себя, Сибилла глянула на Захариаса, который кивнул и улыбнулся в ответ, будто читал ее мысли. Для общения мертвецам почти не нужны слова.

Дорога до отеля казалась бесконечной и запутанной до невозможности. Водитель останавливался у разных лавок и магазинчиков, интересуясь, не желают ли пассажиры купить латунный сундучок, медный кувшин, серебряную побрякушку или китайскую золотую цепь. Несмотря на неизменные вежливые отказы Сибиллы, он продолжал указывать лавки и базары, рассказывал о высоком качестве товара и умеренных ценах. Понемногу Сибилла привыкла к Каменному городу, стала замечать, что на некоторых улицах они уже побывали. Само собой: лавочники приплачивают водителю, чтобы он возил к ним клиентов.

Сибилла попросила поскорее доставить их в отель, но водитель не унимался, расхваливая слоновую кость и кружева. Она повторила просьбу твердо, но без раздражения и подумала, что Хорхе мог бы ею гордиться. В свое время вспыльчивый темперамент часто мешал ей жить. Что именно ее изменило, Сибилла сказать не могла: то ли обмен веществ после воскрешения стал другим, то ли отец-поводырь в «ледяном доме» повлиял. А может, тому, у кого впереди вечность, некуда спешить?

— Ваш отель,— сообщил наконец Ибуни, указывая на старинный арабский особняк с высокими арками, многочисленными балкончиками и темными вестибюлями, где потолочные вентиляторы лениво перемешивали спертый воздух.

Сибиллу и Захариаса разместили в обширном номере на третьем этаже с окнами во внутренний дворик, где густо росли пальмы, киноварные и капковые деревья, пойнсиана и агафантус.

Мортимер, Гракх и Нерита давно прибыли на другом такси и поселились этажом ниже.