Тайна «Libri di Luca»

Некоторое время Йон в полной тишине постоял у надгробных памятников. Он и сам не знал, почему выбрал именно это место для своих упражнений. Как бы там ни было, но его квартира представляла собой замкнутое пространство, и теперь, когда ему предстояло читать самостоятельно, он чувствовал себя более уверенно там, где поблизости не было никаких электроприборов. Возможно также, что он невольно хотел что-то доказать Луке. Поначалу Йон этого даже не сознавал, однако теперь, находясь на кладбище, чувствовал, что поступает абсолютно правильно.

Йон присел на освещенный солнцем камень и вынул из кармана пальто книгу, которую взял из стопки томов, отобранных для него Иверсеном. Это была «Божественная комедия», как сказал Иверсен, одна из любимых книг Луки. Несмотря на малый формат, говоривший о том, что это, по всей видимости, дорожное издание, переплет был выполнен блестяще. На прекрасной темно-бордовой коже выделялись черным тиснением, как будто высеченные на камне, крупные буквы заглавия.

Йон наугад раскрыл книгу и начал читать. Чтение у могилы вызывало странное чувство, и в то же время, сидя в окружении деревьев, кустов и массивных надгробных памятников, он ощущал удивительное умиротворение. Он не опасался, что кто-то увидит его или услышит. Йон был здесь совсем один и мог полностью сосредоточиться на чтении.

Постепенно он определился, насколько далеко ему следует заходить в своих опытах, однако стихотворная форма замедляла овладение нужным ритмом и затрудняла эмоциональное расцвечивание текста. Прочтя четыре страницы, он поймал наконец верные темп и такт и достиг той степени концентрации, при которой бумага приняла вид мутного стекла с возникающими за ним, будто в утреннем тумане, неясными, призрачными фигурами. Сфокусировав на них свое влияние, Йон добился того, что они стали четкими и резкими, будто вырезанными из картона.

Иверсен и Катерина в этот самый момент, по-видимому, были заняты тем, что пытались заручиться поддержкой единомышленников. В этом Йон помочь им не мог — наоборот, он чувствовал, что способен лишь помешать. Поэтому он и сам рад был на некоторое время устраниться. Чтобы ненамеренно им что-нибудь не испортить и в то же время немного побыть одному. Тем не менее вынужденное бездействие его все же отчасти раздражало.

Прочитав еще несколько страниц, Йон немного усилил степень вещания, после чего стеклянная завеса, за которой разворачивались картины, раскололась, и у него возникло то самое ощущение могущества, знакомое ему по сеансу активации. Чтение продолжалось как бы само по себе, а Йон сосредоточился на том, чтобы как можно лучше расцветить историю. Медленно и осторожно он принялся делать ярче образы основных персонажей и мрачные пейзажи, на фоне которых разворачивалось действие. Никакого сопротивления при этом он не чувствовал и в то же время сам старательно себя сдерживал. Он, как киномонтажер, пытался следить за тем, чтобы сцены сменялись не скачками, а медленно и плавно.

Сколько именно времени продолжалось его чтение, Йон не знал, однако, когда он отложил книгу в сторону, оказалось, что он сидит уже в тени. Во рту у него пересохло, пальцы, сжимавшие томик, замерзли и почти потеряли чувствительность. Йон поднес их ко рту и попытался согреть дыханием. Его накрыла густая тень, так что рассмотреть мелкие детали окружающей обстановки было практически невозможно, но, когда взгляд его упал на могилу Луки, у него перехватило дыхание, и он остолбенел.

Вертикальные прежде прутья ограды теперь были растянуты и изогнуты таким образом, что образовывали некий волнообразный рисунок с отдельными завитушками водоворотов. Тот, кто не видел могилу раньше, по-видимому, не нашел бы в этом ничего необычного, разве что отметил бы мастерство, которое позволило создать столь причудливый узор.

Йон оглянулся по сторонам, почти готовый увидеть толпу потешающихся над ним кузнецов, однако двигались вокруг него только раскачиваемые ветром верхушки деревьев.

Встав, Йон почувствовал, как на него сразу же навалилась усталость, однако он все же заставил себя приблизиться к могильной ограде и внимательно ее рассмотрел. По самому металлу ничего особенного заметно не было. Тронутый ржавчиной, он выглядел абсолютно обычно.

Йон нагнулся и кончиками пальцев осторожно коснулся прутьев.

На ощупь металл был ледяным.

25

Несмотря на то что в Центре по изучению дислексии собрались больше тридцати человек, там было так тихо, что Катерине казалось, будто каждый из присутствующих может слышать стук ее сердца. Она только что закончила свой рассказ о фактах, обнаруженных в материалах по делу Ремера ею, Йоном и Иверсеном, а также о решительной отповеди, данной им Кортманном. Теперь она ждала, что скажут на это улавливающие. И хотя поклонников Кортманна среди них было немного, однако все зависело от того, поверят ли они в их теорию о существовании Теневой организации или нет. Катерине редко доводилось говорить так долго без перерыва, поэтому временами она останавливалась, чтобы сделать глоток воды и освежить пересохшее горло.

Клара, как всегда быстро и эффективно осуществившая общий сбор, откашлялась и заговорила первой.

— Насколько вы уверены в том, что этот Ремер является вещающим? — спросила она, внимательно глядя на Катерину.

— У нас это не вызывает ни малейших сомнений, — ответила девушка.

— Но вы ведь его не проверяли?

— Нет.

Клара кивнула. Многие из присутствующих склонились друг к другу и начали тихо шептаться.

Она и ее друзья не проверили Ремера по той простой причине, что единственным, кто с ним контактировал, был Йон, и к тому же было это еще до его активации, так что он просто-напросто не имел возможности оценить способности Ремера. Кроме того, чтобы с уверенностью сказать, является человек Чтецом или нет, необходимо участие улавливающего.

— Я надеялась получить от вас более убедительные доказательства, — сказала Клара, окинув взглядом скептические лица окружающих.

— Я тоже рассчитывала, что смогу вам их предоставить, — сказала Катерина. — Однако мы сочли, что будет лучше, если мы сообщим все, что узнали, как можно скорее, в том числе и вещающим.

Она напряглась, лихорадочно осматривая собравшихся в поисках союзников. Встречаясь с ее взглядом, многие опускали глаза, другие же смотрели на нее с ожиданием, будто полагали, что она в любой момент может расплакаться или сообщить какое-нибудь дополнительное решающее доказательство. Катерина попыталась себе представить, как бы реагировала она сама, если бы ей рассказали подобную историю. Вероятно, практически так же. Немудрено, что они настроены столь скептически, так что она просто не могла себе позволить на них злиться.

— Я считаю, — начала тем временем громко говорить Клара, чтобы быть услышанной всеми, несмотря на нарастающий шум голосов, — я считаю, что мы не имеем права все это просто проигнорировать. — Все присутствующие после этих слов сразу умолкли. — Если в информации об этой Теневой организации есть хоть капля правды, мы просто обязаны реагировать. Пока не знаю как — но недопустимо делать вид, что ничего не происходит.

Катерина чуть не пустилась в пляс, заключив в объятия эту прекрасную женщину. В какое-то мгновение девушка думала, что к ней, так же как и к Иверсену, все могут повернуться спиной. Как же, оказывается, глупо было полагать, что те самые люди, которые уже привыкли помогать друг другу в сложных ситуациях, предадут ее теперь, когда она как ни в какое другое время нуждалась в их поддержке. Катерина почувствовала, как к горлу ее подкатывает ком, и, чтобы скрыть, насколько она растрогана, отхлебнула воды из стоящего перед ней стакана.

— Ну, и что дальше? — спросила Клара.

Катерина откашлялась.

— В данный момент Иверсен пытается выяснить, кто из вещающих на нашей стороне, — ответила она. — Вероятно, есть смысл всем нам встретиться вместе несколько позже в «Libri di Luca».