Офицеры и джентльмены

Триммер прежде бывал в этом отеле раз или два, но никогда не решался проникнуть в зал, где, как он знал, очень высокие цены. Он довольствовался тем, что находил развлечение в местах, где толпился народ. Сегодня все будет иначе. Он ступил на ковровую дорожку, и тут же у подножия лестницы его встретил метрдотель.

— Bon soir, monsieur.[36] Мосье заказал столик?

— Я ищу приятеля.

— Сколько человек будет в компании мосье?

— Два, если это можно назвать компанией. А пока я посижу и выпью.

— Pardon, monsieur.[37] Здесь разрешается подавать напитки только тем, кто обедает. Наверху…

Двое поглядели друг на друга: обман за обман. Оба ломали комедию. Никому не удалось надуть другого. Триммера так и подмывало сказать: «Брось прикидываться. Откуда у тебя этот французский прононс? Из Майл-Энд-роуд или из Горбэлз?»

Метрдотеля подмывало сказать: «Это место не для тебя, голубчик. Катись-ка отсюда!»

Оценив обстановку, Триммер заявил:

— Я непременно буду здесь обедать, если придет мой приятель. Пока я пью коктейль, можете дать мне взглянуть на меню.

И метрдотель ответил:

— Tout suite, monsieur.[38]

Швейцар принял у Триммера берет и посох.

Он уселся у коктейльной стойки. Отделка здесь была более дешевой по сравнению с мрамором и красным деревом верхних залов. Этим летом намечалось перекрасить стены и заново обить мебель, но помешала война. Невольно возникала ассоциация с модным журналом, некогда новым и блестящим, а теперь захватанным многими руками. Но Триммеру было все равно. Он был знаком с модными журналами преимущественно по затрепанным экземплярам.

Триммер огляделся вокруг и заметил в углу столик, за которым был занят только один стул. Как раз то, что он искал: одинокая женщина. Она не поднимала глаз, и Триммер смело ее разглядывал. Это была женщина, заслуживающая всяческого внимания, но не старающаяся его привлечь. Она сидела неподвижно, глядя на полупустой бокал на столе, и не замечала бравых голых коленок и болтающегося споррана Триммера. Ей, как прикинул Триммер, лет тридцать с небольшим; ее одежда — а в этом Триммер разбирался — была совсем не похожа на то, что носят дамы в Глазго. Ее сшили у grand couturier[39] не больше двух лет назад. Женщина была не совсем во вкусе Триммера, но в этот вечер он был готов испробовать все что угодно. Он привык к неудачам.

Более острый глаз мог бы заметить, что она слишком хорошо вписывалась в окружающую обстановку: пустой аквариум, который еще недавно освещался и сверкал золотыми рыбками; белые бордюры на малиновых гардинах, теперь немного закопченные; белые гипсовые морские чудовища, не такие яркие, как прежде. Одинокая женщина не резко выделялась на этом фоне. Она сидела как бы окутанная легкой дымкой печали — то ли несчастная, то ли больная, то ли просто усталая. Женщина осушила бокал и поглядела мимо Триммера на бармена.

— Сию минутку, мадам, — сказал тот и плеснул джин неведомой марки в шейкер.

Когда Триммер увидел ее лицо, оно показалось ему удивительно знакомым: где-то он его видел, может быть, в этих потрепанных модных журналах.

— Я отнесу, — сказал он бармену и быстро поднял поднос с новым коктейлем.

— Извините, сэр, позвольте …

Но Триммер крепко вцепился в поднос, и бармен отпустил. Триммер отнес поднос в угол.

— Ваш коктейль, мадам, — развязно сказал он.

Женщина взяла бокал, поблагодарила и поглядела мимо Триммера. Тут он вспомнил ее имя.

— Вы забыли меня, миссис Трой?

Она медленно, без интереса подняла на него глаза:

— Разве мы прежде встречались?

— Часто. На «Аквитании».

— Простите, — сказала она. — Боюсь, что не помню. Встречаешь столько людей.

— Не возражаете, если я присяду?

— Я сейчас ухожу.

— Можно обойтись мытьем головы и укладкой, — произнес Триммер и добавил тоном специалиста: — Волосы мадам un peu fatigue, n'est ce-pas?[40] Это морской воздух.

На лице миссис Трой вдруг отразились интерес, сомнение, радость.

— Густав, неужели это вы?

— Помните, как я по утрам приходил в вашу каюту? Как только я увидел ваше имя в списке пассажиров, я зачеркнул все записи на одиннадцать тридцать. Эти старые жабы предлагали мне по десять долларов на чай, но я всегда держал одиннадцать тридцать в резерве, на случай если понадоблюсь вам.

— Густав, какой стыд! Как я могла забыть? Садитесь. Надо признаться, вы здорово изменились.

— А вы нисколько, — сказал Триммер. — Помните, как я легонько массажировал вашу шейку? Вы говорили, что это помогает с похмелья.

— Оно-таки помогало.

Они воскресили много приятных воспоминаний об Атлантике.

— Дорогой Густав, у вас замечательная память. Боже, как было чудесно на «Аквитании»!

— Мистер Трой здесь?

— Он в Америке.

— Вы здесь одна?

— Я приезжала проводить одного человека.

— Друга или подругу?

— Вы всегда были чертовски нахальным.

— У вас никогда не было от меня секретов.

— Тут нет большого секрета. Он моряк. Мы недавно познакомились, но он мне понравился. Он уехал совершенно неожиданно. Теперь все уезжают неожиданно и не говорят куда.

— Если вы остаетесь, я в вашем распоряжении на неделю.

— У меня нет никаких планов.

— У меня тоже. Обедаете здесь?

— Тут очень дорого.

— Я угощаю, разумеется.

— Мой милый мальчик, я не могу вам позволить тратить на меня деньги. Я как раз думала, смогу ли угостить вас обедом. Думаю, что не смогу.

— Туго с деньгами?

— Очень. Сама не знаю почему. Что-то связанное с мистером Троем, и с войной, и с валютным контролем. Во всяком случае, управляющий моим лондонским банком вдруг очень переменился.

Триммер был и потрясен, и обрадован этим сообщением.

Барьер между парикмахером и пассажиркой первого класса рухнул. Важно было установить новые отношения на должном уровне — более низком. Он и не думал часто угощать ее в «Шато де Мадрид».

— Как бы там ни было, Вирджиния, давайте выпьем здесь еще по одной.

Вирджиния вращалась среди людей, которые без разбора называли друг друга по имени, но из-за смущения Триммера она обратила внимание на его фамильярность.

— Вирджиния? — передразнила она.

— А я, между прочим, майор Мактейвиш. Друзья зовут меня Али или Триммер[41].

— Значит, они знают, что вы были парикмахером?

— Вообще говоря, не знают. Прозвище Триммер не имеет к этому никакого отношения. Дело не в том, что я этого стыжусь. Могу вам сказать, что я здорово развлекался на «Аквитании» с пассажирками. Если я назову вам некоторые имена, вы поразитесь. Многие из вашего круга.

— Расскажите мне, Триммер.

Целых полчаса он развлекал ее своими откровениями — в некоторых была доля правды. Ресторан и фойе начали заполнять солидные пожилые штатские, летчики с эффектными местными девушками, адмирал с женой и дочерью. Метрдотель в третий раз подошел к Триммеру с меню.

— Так как же, Триммер? — спросила Вирджиния.

— Зовите меня лучше Али.

— Для меня вы всегда Триммер.

— Как вы смотрите на складчину, раз мы в одинаковом положении?

— Это меня устраивает.

— Завтра найдем что-нибудь подешевле.

При слове «завтра» Вирджиния подняла брови, но ничего не сказала. Она взяла меню и, не советуясь с ним, заказала питательные и недорогие блюда.

— Et pour commencer[42] несколько устриц? Немного saumon fume?[43]