Офицеры и джентльмены

— Вот именно. Я просто хотел, чтобы вы подтвердили это.

В кафедральном соборе, купол которого был виден из окон военного министерства и значительно дальше, как на территории противника, так и в союзных странах, зажигали пасхальные огни. Здесь же все казалось Малышу холодным и мрачным. Палачи из управления министерства нацелились на свою жертву. Председатель управления личного состава нарисовал ряд маленьких лиц на своем экземпляре повестки дня.

— Откровенно говоря, сэр, мне кажется, управление личного состава так и не смогло уяснить полностью, какие задачи частей командос относятся к категории невыполнимых личным составом обычных линейных частей или морской пехоты. Управление неодобрительно относится к системе комплектования на принципе добровольности. Каждый военный должен быть готов выполнять любую поставленную перед ним задачу, как бы опасна она ни была.

— Совершенно верно.

— Штабные офицеры выносили свой приговор по очереди.

— Я только могу сказать, сэр, что система комплектования частей особого назначения ставит перед нашим управлением множество новых трудностей…

— По нашему мнению, сэр, командос либо станут corps d'elites[49] и в этом случае будут серьезно ослаблять другие рода войск, либо превратятся в своего рода иностранный легион, состоящий из подонков, и в этом случае мы вряд ли можем ожидать от них значительного вклада в военные усилия…

— Я не хочу сказать ничего плохого о ваших ребятах, Малыш. Они, несомненно, отличный сырой материал. Но, по-моему, вы должны согласиться, что этот эксперимент с ослаблением дисциплины в казармах совершенно не удался. Этот взрыв на Магге…

— Я полагаю… Если разрешите, я могу объяснить…

— Да, да, несомненно. Действительно, это не относится к существу вопроса. Извините, что мы затронули это.

— Если мы могли бы начать новый набор, я уверен, что отклик был бы…

— Именно против этого-то и возражает командование войск метрополии.

— Министерство информации… — начал Малыш нерешительно, совершенно отчаявшись. Руки, машинально чертившие что-то на листках с повесткой дня, замерли. На мгновение все затаили дыхание, затем резко выпустили клубы табачного дыма. — Министерство информации, — теперь уже вызывающе повторил Малыш, — проявило к нам большой интерес. Оно ждет только какой-нибудь успешной операции, чтобы разрешить прессе опубликовать все материалы о наших частях. Моральное состояние гражданских… — невнятно продолжал он. — Мнение американцев…

— Да, да, конечно, — сказал председатель. — Но это не касается нашего комитета.

В конце заседания был составлен проект памятной записки военного совета при генерал-инспекторе, в которой в отношении частей специального назначения рекомендовалось не предпринимать никаких мер.

Малыш возвратился к себе в управление. Во всем мире в это утро пели псалом «Ликуй, о господи». Но Малыш не слышал этого пения, и звуки псалма не находили никакого отклика в его пустом сердце. Он вызвал своих офицеров-операторов и офицера связи.

— Они жаждут нашей крови, — заявил он без лишних слов. Ему не надо было объяснять, кто занес над ними топор. Никому и в голову не пришло, что он мог иметь в виду немцев. — Только одно может спасти нас. Мы должны немедленно организовать какую-нибудь операцию и привлечь к ней внимание прессы. Что там у нас есть подходящее для довольно посредственного офицера и восьми солдат?

Операторы в штабе особо опасных операций были весьма плодовиты. В стальных сейфах в различной степени готовности и под различными кодовыми наименованиями у них лежали планы высадки на почти каждый заслуживающий внимания пункт бесконечной береговой полосы, занятой противником.

Наступила пауза.

— Как насчет «Пугача», сэр?

— «Пугач»? «Пугач»? Это один из ваших планов, не так ли, Чарлз?

— Этим планом никто особенно не заинтересовался. Но я всегда считал, что в нем кроются большие возможности.

— Напомните мне его.

План операции «Пугач» был наименее претенциозным по сравнению с планами всех других операций. Целью этой операции был крошечный необитаемый островок, расположенный недалеко от острова Джерси в проливе Ла-Манш. На необитаемом островке, как предполагалось, стоял заброшенный маяк. Рассматривая от безделья карту, кто-то из военных моряков высказал предположение: если допустить, что противнику взбрело в голову позабавиться радиопеленгованием, этот островок и эти развалины могли бы оказаться вероятным местом для радиопеленгатора. Чарлз напомнил Малышу об этих подробностях.

— Хорошо. Запускайте «Пугач». Йэн, вам придется заняться этим делом вплотную. Лучше всего немедленно свяжитесь с Мактейвишем. Вам придется отправиться вместе с ним.

— А где он? — спросил Йэн Килбэннок.

— Где-нибудь да должен быть. Кто-то должен знать. Пока вы и Чарлз будете разыскивать его, я постараюсь добыть подводную лодку.

Пока в христианском мире повсюду раздавался пасхальный колокольный звон, с бесформенного белого минарета, огороженного колючей проволокой, муэдзин призывал правоверных на молитву. На юге, на западе и на севере правоверные пали ниц, повернувшись лицом к Мекке. Лишь среди бесчисленных дюн Сиди-Бишра голос муэдзина остался неуслышанным.

Давно проснувшийся Гай поднялся с походной койки и крикнул, чтобы принесли воду для бритья. Он был дежурным офицером по бригаде. Время выполнения обязанностей у телефона на командном пункте близилось к концу. В течение ночи была одна воздушная тревога. Главный штаб в Каире молчал.

Бригада, по-прежнему именовавшаяся оперативной группой Хука, разместилась в нескольких бараках, стоявших в центре палаточного лагеря. Томми Блэкхаус, получивший временный чин полковника, был заместителем командира бригады. На третий день пребывания в Египте он возвратился из Каира с красными петлицами на воротнике и с кучей штабных офицеров, старшим среди которых был небольшого роста, лысый, моложавый человек в чине майора по фамилии Хаунд, назначенный начальником штаба бригады. Ни среди алебардистов, ни среди командос Гай не встречал никого, похожего на Хаунда. Равным образом и майор Хаунд никогда до этого не сталкивался с частями, подобными оперативной группе Хука.

Военную карьеру он избрал потому, что не был достаточно умен и ловок, чтобы устроиться на гражданской службе. В 1925 году в Сандхерсте[50] все считали, что британская армия никогда больше не будет вынуждена воевать в Европе. Молодой Хаунд проявил способности в административной области, а его неудачи в школе верховой езды компенсировались призами, которые он получал на всеармейский стрелковых состязаниях в Бислейе. Позднее, когда превратности войны привели оперативную группу Хука в Суэц без своего командира, майор Хаунд находился в составе резерва офицеров штабной службы в Каире. Отсюда его и назначили в оперативную группу Хука, где он не скрывал своего отвращения к отступлениям от армейских порядков, которые он встретил здесь. У них не было ни транспорта, ни поваров; среди них было слишком много офицеров и сержантов; они были одеты в самое разнообразное обмундирование и соблюдали многочисленные и противоречивые традиции различных полков; они носили необычное снаряжение и оружие: кинжалы, веревки с узлами и автоматы. Они могли бы показаться самыми распущенными, не будь среди них полусотни испанцев, сражавшихся за свободную Испанию, а позднее попавших сюда из Сирии и, непонятно почему, включенных в состав бригады. На фоне анархии, внесенной этими испанцами, все мелкие нарушения порядка стали незаметными. Из бараков, в которых разместились испанцы, лагерная военная полиция постоянно выгоняла женщин. Однажды утром за оградой лагеря полиция обнаружила слегка засыпанный песком труп египтянина с перерезанным горлом — это был шофер такси.

При отъезде из Каира майору сказали: