Великолепное Ориноко

— Никому, сударыня!

— Пожалуйста, без «сударыня», Хелло! — поспешила заметить Жанна Кермор.

— Не надо привыкать называть меня так… Вы кончите тем, что выдадите себя. Нет… Жан!.. Только Жан!..

— Да… Жан… совсем коротко… и даже — наш дорогой Жан… для разнообразия, — сказал Герман Патерн.

— Теперь, Хелло, вы можете уяснить себе, чего требовал от меня Мартьяль… Он сделался моим дядюшкой, а я его племянником… Я оделась в мужской костюм, обрезала себе волосы и в таком виде села в Сен-Назере на пароход, идущий в Каракас. Я говорила по-испански как на своем родном языке — это могло оказать мне большую пользу во время путешествия, — и вот я в городе Сан-Фернандо!.. Когда я найду своего отца, мы вернемся в Европу через Гавану… Мне очень хочется, чтобы он посетил эту самоотверженную семью, которая заменила его дочери… которой мы оба обязаны такой благодарностью!..

На глазах Жанны Кермор показались слезы, но она овладела собой и прибавила:

— Нет, дядюшка, нет, не надо жаловаться на то, что наш секрет раскрылся… надо радоваться тому, что на нашем пути встретились два преданных друга… От имени моего отца я благодарю вас за все, что вы уже сделали… и за все, что вы решили сделать еще!..

Она пожала руку Жаку Хелло и Герману Патерну, которые ответили ей таким же дружеским рукопожатием.

На другой день молодые люди, сержант Мартьяль и Жан — это имя будет сохранено за ним, пока того будут требовать обстоятельства, — распрощались с Мигуэлем, Фелипе и Варинасом, которые приготовлялись к обследованию Гуавьяре и Атабапо. Прощаясь с ними и пожелав им всякого успеха, Мигуэль сказал юноше:

— Может быть, вы застанете нас здесь по вашем возвращении, мое дорогое дитя, если я и мои товарищи не сможем столковаться.

Наконец, получив напутствия губернатора, который дал им рекомендательные письма к комиссарам главнейших прибрежных городов, и простившись с Мирабалем, Жак Хелло и Герман Патерн, Жан и сержант Мартьяль сели в пироги.

Обойдя скалы, которые возвышаются при слиянии Гуавьяре и Атабапо, лодки достигли Ориноко и исчезли из виду, поднимаясь вверх по течению по направлению к востоку.

Глава вторая. ПЕРВЫЙ ПЕРЕХОД

«Галлинетта» и «Морита» находились под командой рулевых Паршаля и Вальдеса, как и раньше, со дня отплытия из Кайкары. Относительно продолжения путешествия с Парша л ем и его людьми у Жака Хелло и Германа Патерна никаких затруднений не вышло. Приглашенные на неопределенное время, эти отважные люди готовы были отправиться к истокам Ориноко или по другим притокам реки, безразлично, лишь бы они были уверены, что получат хорошее вознаграждение.

Что касается Вальдеса, то с ним пришлось заключать новое условие… Этот индеец должен был доставить сержанта Мартьяля и его племянника лишь до Сан-Фернандо. Они и не могли заключить иного условия, так как находились в зависимости от указаний, которые надеялись получить в этом городе. Вальдес был уроженцем Сан-Фернандо, где он и жил, и, получив условленную плату от сержанта Мартьяля, рассчитывал на подходящий случай, чтобы спуститься по реке с какими-нибудь пассажирами или торговцами.

Сержант Мартьяль и Жан были очень довольны расторопным и ловким Вальдесом и с сожалением расставались с ним на время второй, и наиболее трудной части экспедиции. Поэтому они предложили ему остаться на пироге «Галлинетта».

Вальдес охотно согласился на это. Но из девяти человек его экипажа у него оставалось всего пять, так как четверо должны были остаться для сбора каучука, который составляет здесь главную доходную статью туземцев. К счастью, рулевой нашел взамен этих людей трех марикитаросов и одного испанца, так что экипаж «Галлинетты» был пополнен.

Марикитаросы, принадлежавшие к индейским племенам, живущим на восточной территории, — отличные лодочники. К тому же те, которые были наняты, знали реку на протяжении нескольких сот километров выше Сан-Фернандо.

Что касается испанца по имени Жиро, прибывшего дней 15 назад в город, то он, по его словам, искал случая добраться в Санта-Жуану, где рассчитывал поступить на службу в миссию. Узнав, что сын полковника Кермора решил отправиться в Санта-Жуану и проведав о цели его путешествия, Жиро поспешил предложить себя в качестве гребца. Вальдес, которому не хватало одного человека, принял его предложение. Этот испанец казался смышленым малым, хотя жесткие черты его лица и испытующий, горящий взгляд его глаз не располагали в его пользу. К тому же он имел мрачный характер и был малообщителен.

Следует заметить, что рулевые Вальдес и Паршаль уже поднимались по реке до Рио-Маваки, одного из левых притоков, находящегося в 350 километрах от гор Паримы, откуда берет свое начало Ориноко.

Нелишне обратить также внимание на то, что пироги, употребляемые на верхнем Ориноко, обыкновенно бывают иной, более легкой конструкции, чем на среднем течении реки. Но «Галлинетта» и «Мориша», имевшие небольшие размеры, оказались пригодными для этого путешествия. Их тщательно осмотрели, проконопатили и вообще привели в полную готовность. В октябре воды реки, несмотря на засуху, еще не спали окончательно, глубина Ориноко была достаточна для обеих фальк, и менять их на другие лодки не стоило, тем более что пассажиры в течение больше чем двухмесячного пребывания в пути привыкли к ним.

В то время, когда Шаффаньон совершал свое замечательное путешествие, существовала только очень неточная карта Коддаци, которую французскому путешественнику во многих отношениях пришлось исправить. Таким образом, на эту вторую часть своей экспедиции путешественники должны были вооружиться картой Шаффаньона.

Ветер был попутный и довольно свежий. Обе пироги, подняв паруса, шли довольно быстро, почти рядом. Сидевшим на носу гребцам работать не приходилось. Погода стояла хорошая, только изредка по небу неслись с запада небольшие облака.

В Сан-Фернандо фальки были снабжены сушеным мясом, овощами, консервами, табаком и предметами для обмена: ножами, топориками, бусами, зеркальцами, материями, а также платьем, одеялами и боевыми припасами. Это было необходимо, так как выше города достать что-либо, кроме провизии, было очень трудно. Что же касается продовольствия, то «гаммерлесс» Жака Хелло и карабин сержанта Мартьяля могли в этом отношении доставить все нужное с избытком. Рыбная ловля обещала тоже хорошую добычу, так как в многочисленных «рио», впадающих в реку, рыбы множество.

Вечером, около пяти часов, обе пироги, шедшие все время под хорошим ветром, пристали к верховью острова Мина, почти напротив Мавы. К запасам провизии прикасаться не пришлось, так как были убиты две морские свинки.

На другой день, 4 октября, путешествие продолжалось при тех же условиях. Пройдя по прямому направлению этой части реки, называемой индейцами Нубэ, около 20 километров, «Галлинетта», и «Мориша» остановились у подножия странных по виду скал Пьедра-Пинтада.

Герман Патерн напрасно пытался разобрать надписи этой «раскрашенной горы», частично залитой водой. Разливы дождливого периода поддерживали здесь уровень воды выше обыкновенного.

Большей частью путешествующие по водам верхнего Ориноко сходят на ночь на берег. Расположившись лагерем под деревьями, они подвешивают свои гамаки на нижних ветках деревьев и спят при свете великолепных звезд, — а звезды всегда великолепны в Венесуэле, если только они не закрыты тучами. На этот раз, однако, пассажиры, удовлетворявшиеся до сих пор своими каютами, не подумали оставлять их.

В самом деле, не говоря уж о том, что, лежа на берегу, пассажиры рисковали попасть под ливень, вообще бывающий здесь довольно часто, они могли подвергнуться и всякой другой не менее неприятной случайности.

В таком смысле высказались в этот вечер Вальдес и Паршаль.

— Если бы можно было благодаря этому избавиться от комаров, — заметил первый из них, — тогда еще стоило бы располагаться лагерем на берегу. Но комары кусаются одинаково и на реке, и на берегу…

— Кроме того, — прибавил Паршаль, — на берегу можно подвергнуться укусам муравьев, от чего делается лихорадка.