Отчий край

— Как прикажете доложить?

— Старший урядник Каргин.

Адъютант скрылся в дверях комнаты и, выйдя оттуда, сказал:

— Пройдите.

В комнате, с плотными шторами на окнах, горела висячая лампа, стояли подержанный письменный стол, деревянный крашеный диван и несколько стульев. Писавший за столом Георгий Николаевич сразу же поднялся, вышел навстречу Каргину, с усмешкой сказал:

— Ну-с, познакомимся! Полковник… Скажем, полковник Иванов. Чин мой вы должны знать, поскольку теперь находитесь в моем подчинении… А теперь перейдем к делу. Сегодня с той стороны к нам должен пожаловать один перебежчик. Поручаю встретить его, перевезти через реку и доставить ко мне. Сделайте так, чтобы вас с ним никто не видел.

— А кто он такой?

— Мне вопросов не задают, а только отвечают на мои! — оборвал его Иванов. — Запомните это на будущее. Что же касается перебежчика, допустим, что он назовет себя Челпановым. Что-нибудь вам говорит эта фамилия?

— Ничего не говорит. Впервые слышу такую.

— Очень хорошо. Вне этих стен не вспоминайте о ней. Я вам доверяю, поскольку Рысаков о вас отличного мнения. Что нужно — будете знать, а на большее не претендуйте. Перебежчик будет ждать вас в овраге на той стороне, что напротив нижнего конца бакалеек. Как он даст знать о себе, неизвестно, но назовет себя Челпановым. Ждите его появления около полуночи. Вот вам ключ от лодки, которая приготовлена нашим человеком в кустах у последней по течению фанзы. Выполняйте! Желаю удачи…

Каргин хотя и сказал, что фамилия Челпанова ему неизвестна, на самом деле слышал ее не раз. Это была фамилия начальника уездной милиции в Заводе. Впервые он услыхал ее от знакомых контрабандистов, которые жаловались, что вынуждены делиться своими доходами с Челпановым. Он быстро их взял на учет и заставлял раскошеливаться после каждой поездки за контрабандой. Тех, кто отказывался ему платить, он садил за решетку.

Позже Каргин узнал от Лаврухи Кислицына о раздорах из-за покосов, начавшихся у мунгаловцев с мостовцами. В этом деле оказался замешанным и Челпанов, самолично арестовавший десять мостовских партизан. «Молодец, видать!» — подумал он тогда про Челпанова.

И вот теперь этот самый Челпанов бежит за границу. «Стало быть, натворил что-то. Вон на какой должности был, а пришлось все бросить и удирать. Многое он может порассказать Иванову», — размышлял Каргин, торопясь домой и волнуясь в ожидании предстоящего дела.

Первое задание его не испугало. Было оно щекотливым, но не слишком опасным. Граница никем не охранялась, и только какая-нибудь неожиданная случайность могла помешать ему.

Ровно в полночь Каргин уже был на берегу у лодки. Положив в нее заряженную винтовку, он обмотал тряпицами весла, чтобы грести без плеска, и осторожно отчалил от берега. Ночь была ясная, с легким морозцем. В черной нахолодавшей воде отражались яркие звезды и крутые обрывы русского берега. Пристал ом как раз напротив оврага, откуда доносился чудесный запах прихваченных заморозком ягод шиповника. С винтовкой на изготовку прошел он к устью оврага, присел на камень в тени какого-то деревца и стал поглядывать то на лодку, то в черный разруб оврага. Ничто не нарушало ночной завороженной тишины. Ни одного огонька не было ни в станице, ни в бакалейках.

Вдруг с вершины оврага донесся совершенно неурочный крик ворона.

Когда он повторился еще раз, Каргин отозвался на него легким свистом и удивился, что не испытывает никакой тревоги. Им овладела уверенность, что все кончится благополучно.

Челпанов спускался по оврагу с конем в поводу. «Раз так смело идет, значит, это он. Знает, что его ждут, и не боится», — подумал Каргин, вышел из-за куста и тихо спросил:

— Из Завода?

— Из Завода. К Кайгородову, — ответил с готовностью Челпанов, не подозревая, что неожиданно помог Каргину разгадать мучившую его загадку. Он сразу догадался, что Кайгородов — это Иванов. Челпанов, видно, еще по каким-то причинам не знал новой фамилии Кайгородова. Это было интересное открытие. Теперь-то уж Каргин постарается узнать, кем был у Семенова полковник Кайгородов. А что был он важной шишкой, а этом можно было не сомневаться.

Ничем не выдав своих чувств, он спросил:

— Коня с собой берете?

— Конечно, конечно! Оставлять такого красавца красным просто совестно, — хихикнул Челпанов, оказавшийся высоким и худощавым человеком. Потом заискивающе сказал: — А вы аккуратны, благодарю вас!

— Такое уж наше дело. Дисциплину приходится соблюдать. Конь воды не боится?

— Нет, можете быть спокойны. Я на нем уже плавал не один раз. За лодкой пойдет смело… Кстати, вы знаете, кто я?

— Не имею понятия. Да нам и не положено этого знать.

— Вот и хорошо. Гошка Кайгородов знает свое дело. Давно мы с ним не виделись.

Каргин промолчал, сделав вид, что это его совершенно не интересует.

Коня расседлали, седло положили на корму, и на него уселся Челпанов. Каргин начал отталкиваться от берега. Челпанов, ласково посвистывая коню, которого звал Вихрем, стал тянуть его за повод. Конь понюхал воду, фыркнул и послушно пошел за лодкой, потом поплыл.

Когда лодка повернула поперек течения и Каргин начал усиленно грести, Челпанов рассмеялся:

— Прощай, Совдепия!

«Дурак! — почему-то решил про себя Каргин. — Там был начальником, а здесь еще неизвестно, что с тобой сделают, если много золота имеешь».

Сдав Челпанова с рук на руки Кайгородову, Каргин вернулся довольный домой. От появления Челпанова он не ждал для себя ни хорошего, ни плохого. Благополучно доставил — и слава богу, а дальнейшее его не касается. Но все оказалось иначе.

Назавтра вечером Кайгородов снова вызвал его к себе. Каргин собирался сообщить ему, что Челпанов знает его прежнюю фамилию, но потом передумал. Неизвестно, как мог на это посмотреть Кайгородов.

— Слушайте новое приказание, Каргин, — не пригласив его садиться, сказал Кайгородов. — Оказывается в бакалейках часто бывают тайные агенты уездной госполитохраны. И это неудивительно. Руководит ею очень опытный человек. Он у партизан начальником Особого отдела был. У нас с ним большие счеты. В свое время он сумел разоблачить несколько человек, которых мы забрасывали к красным. Когда-нибудь мы покончим и с ним, но пока он для нас недосягаем. Раз так, нужно во что бы то ни стало выявить хотя бы его агентуру и потихонечку ликвидировать. Начать придется с некоего Лаврентия Кислицына, контрабандиста. Вы знаете этого человека?

— Знаю. Это мой посельщик.

— Часто он здесь бывает?

— Раза два в месяц появляется.

— Так вот он определенно действует по заданиям. Как только он появится в следующий раз, немедленно сообщите мне, а если меня не будет, — Рысакову. Мы найдем способ разделаться с ним. Вы же ни чем себя компрометировать не должны. Все будет сделано без вас. Кислицын, конечно, не один. Сейчас они будут усердно наводить справки о Челпанове. Вот вам тридцать монет, — показал он на три столбика серебряных китайских даянов. — Ходите по лавкам, выпивайте, беседуйте и ловите красную рыбку.

На этот раз Каргин ушел от Кайгородова не на шутку напуганный. Узелок завязывался поганый. «Я сейчас как муха на липучке, — раздумывал он. — Надо убираться, пока с руками-ногами не влип, иначе дело швах. Сунул он мне тридцать даянов. А ведь это все равно, что тридцать иудиных Серебреников. От них всю жизнь руки жечь будет, вон ведь до какой гадости дело дошло».

Лавруха Кислицын на этот раз не заставил себя ждать. Он заявился через три дня на паре лошадей, ходил по лавкам, приценивался к товарам, а покупать ничего не спешил. Будто мимоходом завернул он и в землянку Каргина. Передал Серафиме привет от золовки и свекра, угостил ребятишек леденцами и выставил на стол бутылку запеканки.

Каргин решил проверить, в самом ли деле он наведет разговор о Челпанове. Все так и произошло, как предсказывал Кайгородов. Когда выпили раз и второй, Лавруха сказал:

— А в Заводе, паря, большая новость. Удрал куда-то начальник милиции Челпанов. Ищут его с собаками, а найти не могут. Как сквозь землю, холера, провалился. Не слыхал ты ничего про это дело?