Допустимые потери

Оливер молча выслушал ее тираду. Он видел Деймона уже несколько раз и беседовал с врачами и с благожелательными медицинскими сестрами. Вид друга внушал ему серьезные опасения, но в то же время Оливер был склонен считать, что врачи делают все как надо, и верил словам медиков о том, что коль скоро Деймон сумел пережить несколько первых критических дней, то в конечном итоге он скорее всего поднимется. Ежедневно беседуя по телефону с братом, он в меру своего понимания как можно подробнее рассказывал тому о методах лечения, применяемых к другу. Брат уверял, что врачи делают все, что положено в таких случаях. Оливеру казалось, что Шейла начинает терять контроль над собой. Она похудела, ее прекрасные темные волосы, утратив присущий им блеск, уныло свисали на плечи, черты лица заострились. Шейла всегда отличалась своей речью – краткой, четкой и уверенной. Те бессвязные тирады, с которыми она начала выступать сейчас, пугали Оливера. Ему казалось, что цельная натура этой женщины раскалывается на сотни мелких, не поддающихся контролю фрагментов. Рядом с ним теперь находилась иная, незнакомая женщина. Ему не хватало мужества предложить Шейле покинуть больницу на два-три дня, что принесло бы пользу как ей, так и Роджеру. Атмосфера отделения реанимации оказалась губительной для обоих супругов. Но Оливер знал, что не сможет предложить ничего подобного. Шейла подумает, будто он предлагает ей бежать и предать мужа.

Тем временем она проводила дни и ночи в комнате ожидания, иногда подремывая в кресле. Просыпаясь словно от толчка, она мчалась в палату Деймона, чтобы узнать, не хочет ли он что-нибудь ей сказать. Шейла, вне всякого сомнения, оставалась единственным звеном, связывающим Деймона с внешним миром, ибо лишь она могла расшифровать начертанные им каракули. Роджер ужасно страдал от жажды и постоянно писал слово «вода» на листке линованной бумаги, лежащей на тумбочке рядом с кроватью. Врачи и сестры утверждали, что всю нужную ему жидкость Роджер получает внутривенно или через трубку, введенную через рот непосредственно в желудок. Через нее он получал и разведенные концентраты питательных веществ – предположительно тысячу пятьсот калорий в день. Деймону не позволяли вволю пить потому, что жидкость немедленно скапливалась в его усталых и малоподвижных легких. Одно время врачи пытались кормить его холодным «Джелло», подавая его под давлением прямо в желудок, но потом от этой идеи отказались. Шейла, сидя рядом с кроватью, резала лимон, выдавливала несколько капель сока на пропитанный глицерином тампон и протирала им губы мужа. Роджер благодарно улыбался или пытался благодарно улыбнуться, словно подавая знак, что кислый вкус фрукта создавал на секунду иллюзию утоления жажды.

– Роджер все это забудет, как только выйдет отсюда, – сказал Оливер, тщательно подыскивая слова утешения. – Так утверждают медсестры.

– Пытки… – произнесла, не слушая его, Шейла. – Прежде чем написать что-то еще, он прежде всего царапает одно слово – «пытки».

Шейла извлекла из сумки сложенный вчетверо листок бумаги и зачитала вслух криво написанные, почти неразборчивые слова. То, что вышло из-под пера Роджера, больше всего напоминало беспорядочные следы птичьих лапок на песке. Во всяком случае, так казалось Оливеру.

– Убираться отсюда… – читала Шейла. – Надо скрыться. Позвони адвокату. Он знает… (это о тебе, Оливер). Он знает номер. Заявление. Неприкосновенность личности. Застенок.

– Медсестры сказали, что подобное происходит со всеми, – произнес Оливер. – Это явление даже получило особый термин: синдром отделения реанимации.

– Ты оказался под их влиянием. Они находят тебя забавным. Ты пьешь с ними кофе, ходишь за сандвичами, которые им скармливаешь. Скажи прямо – на чьей ты стороне?

– Боже мой, Шейла, – устало произнес Оливер.

– Прости, Оливер, – глубоко вздохнув, сказала Шейла. – Я сама не знаю, что несу в последние дни.

– Забудь об этом, – ответил Оливер и погладил ее руку. Через комнату прошел врач, и Шейла с надеждой на него взглянула. Доктор, не обратив на нее внимания, прошествовал в находящийся рядом конференц-зал, где медицинский персонал собирался, чтобы обсудить сложный случай или прослушать лекцию.

– Роджер стал похож на скелет, – сказала Шейла. – Его лицо превратилось в обтянутый кожей череп. Кто бы мог подумать, что его руки, сильные и мускулистые, могут так быстро усохнуть. Роджер теряет не меньше пяти фунтов в день. Мне кажется, он просто тает у меня на глазах день за днем.