Допустимые потери

Деймону каким-то образом удалось установить с Магом контакт, и тот охотно вступал в беседу – очень часто вполне дружелюбную.

– Скажите, что вы затеяли? – однажды спросил Деймон.

– Увидите, когда все закончится, – ответил Маг. – Вообще-то я участвую в конкурсе. Один туристический журнал обещает приз за фотомонтаж, максимально соответствующий рисунку на моем ковре. А вам, впрочем, как и всем остальным, надо прекратить нытье насчет воды.

Это был первый намек на то, что во власти Мага есть и другие люди.

– Все перестанут жаловаться, если вы им хоть раз позволите выпить столько, сколько они пожелают.

– Ну хорошо, – рассмеялся Маг. – Я разрешу всем пить с десяти утра до полудня. Однако – я прошу вас запомнить мои слова – к двум часам дня они опять начнут выть, выклянчивая воду.

Он отвязал Деймона от дерева и рассмеялся, увидев, как тот, бросившись к озеру, погрузил лицо в прохладную глубину.

Когда в два часа пополудни Маг снова привязал его к дереву, Деймон испытывал такую жажду, какой раньше ему испытывать не приходилось. Отовсюду до него доносились стенания: «Воды… Воды…» Несмотря на эти стоны, Деймон слышал, как смеется Маг.

Вдруг, сам не зная почему, Деймон стал отличать день от ночи. Теперь по ночам он находился на нижней палубе корабля, в это время его никто не пытался ослепить ярким светом. Ночная дежурная, а он уже кое-кого начал узнавать, была красивой, изящной, загорелой женщиной с восхитительным тихим голосом. В то время, когда эта молодая женщина дежурила у ложа Деймона, ее навещал один из молодых врачей – могучий парень с бычьей шеей. Он все время шутил по поводу ее загара.

– Когда ты приляжешь на солнышке в следующий раз, мне хотелось бы прилечь рядом, – говорил, сопровождая слова хриплым смехом, этот бык. Допускал он и другие сильные замечания в адрес прелестной женщины. Сальные слова в присутствии столь тонкого и деликатного создания, думал с отвращением Деймон. Но одной из ночей его сердце было разбито. Бычья шея в очередной раз проскользнула в его палату и что-то прошептала на ухо дежурной. Воздушное создание склонилось над Деймоном и негромко сказало: «Я удалюсь на несколько минут».

Деймон знал, что дежурная уходит для того, чтобы забраться с похотливым врачом в пустующую постель такого же, как и он, Деймон, бедолаги.

Через некоторое время он оказался как раз с этим доктором в открытой моторной лодке, скользящий по озеру по направлению к острову.

– Я знаю, для чего вы везете меня на остров, – сказал Деймон.

– Ну и для чего же? – спросил врач. – Вы хотите меня убить.

Разъяренный доктор извлек из кармана сверкающий металлический предмет и полоснул им Деймона. Боль от удара оказалась невыносимой, но через мгновение она исчезла.

– Я здесь для того, чтобы спасти вам жизнь, – сказал доктор. – Не забывайте об этом. Никогда!…

Теперь Деймон находился опять в трюме корабля. Руки его были привязаны к деревянному брусу. Он стоял на коленях, а рядом с ним был еще один коленопреклоненный человек. Деймон никогда его раньше не встречал. Две медсестры бегали вверх и вниз по открытому трапу, ведущему на верхнюю палубу. Медсестер Деймон знал хорошо. Одной из них была Джулия Ларч, а вторая – ее дочерью. Несмотря на значительную разницу в возрасте, мать и дочь выглядели совершенно одинаково. Они не обращали никакого внимания на прикованных к брусу страдальцев, молящих о глотке воды. В конце концов Джулия Ларч не выдержала и подошла к ним. Никак не показав, что узнает стоящего перед ней на коленях отца ее сына, Джулия раздраженно бросила:

– Получите воду в полдень. А пока прекратите стонать!

Вечные часы присутствовали и здесь. Однако теперь стрелки шли в обычном направлении, и их движение на большом циферблате оставалось неуловимым для взгляда. Часы показывали двадцать минут десятого.

Проявив редкую выдержку, он не смотрел на циферблат, пока по его расчетам не прошел по меньшей мере час. Бросив наконец взгляд на часы, Деймон увидел, что стрелки показывают девять двадцать пять. Привязанный рядом с ним человек стонал все громче и громче, а когда мимо них проходила одна из двух медсестер (Джулия Ларч или ее дочь?), он хрипел сквозь потрескавшиеся, распухшие губы: «Воды! Воды!»

Они не обращали на него никакого внимания, деловито бегая вверх и вниз по трапу.

Через некоторое время стоны страдальца стали слабее, а сам он начал во все замедляющемся ритме покачивать из стороны в сторону головой. Деймон рвался сделать все, чтобы прекратить страдания несчастного. Ради этого он был готов даже придушить его. Но и у него руки были связаны, а язык распух. И Деймон лишь нечленораздельно хрипел, выражая сочувствие. Это был самый продолжительный отрезок в жизни Деймона. Он занял больше времени, чем путешествие в Европу или переход через Северную Атлантику в военные годы. Когда Деймон снова взглянул на часы, те наконец показывали без одной минуты двенадцать. Он перевел взгляд на человека рядом. Послышался последний негромкий, похожий на вздох младенца стон. Голова несчастного бессильно упала на грудь. Он умер.

Деймон услышал, как на корабельной рынде пробили полдень, и в тот же миг перед ним появилась Джулия Ларч с кувшином воды и двумя стаканами.

– Где второй? – спросила Джулия.

– Он мертв, – ответил Деймон, алчно следя за тем, как Джулия наполняет стакан.

Затем он поискал взглядом своего мертвого соседа. Веревка, которой тот был привязан к брусу, осталась на месте, а тело исчезло.

– Видимо, его забрали. Может, он превратился в прах и его сдуло ветром, – тупо предположил Деймон, наблюдая за тем, как Джулия Ларч ставит прямо на палубу стакан и кувшин, а потом развязывает ему руки. Как только они стали свободными, он схватил стакан, осушил одним глотком и протянул Джулии, чтобы та его снова наполнила. Джулия с каменным выражением лица налила воду, и Деймон снова осушил стакан. Утолив на короткий миг жажду, он, обращаясь к Джулии, осуждающе произнес: – Если бы ты явилась на две минуты раньше, этот человек остался бы жив.

Джулия пожала плечами и, не меняя каменного выражения лица, ответила: