Отверженные мертвецы

— Ты заставил пилота расстрелять свои корабли.

Атхарва покачал головой.

— Нет, я только показал ему кое-что, наиболее близко отвечающее его представлениям о вражеской цели, а решение принимал он сам. Я ничего не изменил в его собственном мыслительном процессе. Я силен, но не настолько.

Кай вспомнил рассказ Эвандера Григоры о когносцитах, но затем понял, что Атхарва только подтолкнул пилота к решению, а не подчинил его своей воле.

Разница небольшая, но существенная.

Впрочем, сейчас, когда земля с убийственной неотвратимостью неслась им навстречу, все это казалось несущественным. Башни, еще недавно казавшиеся такими маленькими и далекими, теперь оказались ужасно близко, и Кай уже мог различить отдельные улицы и обветшавшие строения, мелькавшие, словно в калейдоскопе, хотя Ашубха насколько возможно старался контролировать снижение.

Катер из последних сил старался вырваться из цепких объятий гравитации, но в этой борьбе он победить не мог. С оторванным крылом и пробоиной в корпусе, он вспорол землю с оглушительным грохотом и скрежетом разрываемого металла, который, казалось, никогда не затихнет.

Глава 15

СБОР ОХОТНИКОВ

ВЫНУЖДЕННЫЕ ПРОСИТЕЛИ

ГЛАВА КЛАНА

В этом городе хорошо знали Йасу Нагасена, и никто не осмеливался его задерживать, когда он проходил под Обсидиановой аркой. Много времени прошло с тех пор, как он впервые прошел по пустынным городским проспектам, с удивлением рассматривая высокие сооружения, о существовании которых за их стенами никто даже не догадывался. Дворцовые строители, возможно зная о том, что жители Города Зрения редко покидают стены своей тюрьмы, не жалели средств и употребили все свое умение, чтобы сотворить город настолько же красивый и гармоничный, насколько изолированный.

— Интересно, кто дал имя этому городу, — пробормотал Нагасена, разглядывая позолоченные капители и расписной цоколь Изумрудного Склепа.

Внутри покоятся останки астропатов Терры, а также тех, кто не пережил заключительного ритуала, чтобы приступить к службе. Это место печали, построенное в весьма жизнерадостном стиле.

— Склепу? — спрашивает Картоно.

— Нет, Городу Зрения.

— Наверное, кто-то с довольно извращенным чувством юмора.

— Возможно, — соглашается Нагасена. — Или тот, кто по достоинству ценил истинную пользу этих несчастных слепых душ.

Картоно пожимает плечами. Ему здесь не нравится, и вопрос о названии его не интересует. Нагасена его не винит. Для его слуги это проклятое место. Большинство людей испытывают к Картоно ненависть, хотя и сами не в состоянии ее понять, а в этом месте каждый, кто его встречает, ненавидит по вполне понятной причине.

Картоно заставляет их ощутить свою слепоту.

Улицы города безлюдны. В Городе Зрения все знают, что они здесь, ощущают как пузырь пустоты в непрерывном гуле невидимых голосов, наполняющих воздух. Они олицетворяют молчание в городе голосов и не могут остаться незамеченными.

Нагасена видит их первым.

— Черные Часовые, — говорит он Картоно, глядя на отряд облаченных в доспехи солдат, марширующих им навстречу с винтовками на плечах. — Люди Головко. И под его личным предводительством, — добавляет Нагасена, заметив во главе отряда массивную фигуру генерал-майора. — Нам оказана большая честь.

— Я бы с радостью обошелся без этих почестей.

— Максим тоже полезен, — отвечает Нагасена. — В каких-то случаях охота требует скрытности, в других охотникам приходится выгонять свою жертву на открытое место… менее деликатными методами.

Картоно кивает и занимает позицию позади Нагасены, а Головко останавливает перед ними своих людей, и тяжелые ботинки в унисон ударяют в мостовую. Это отличные солдаты, хорошо обученные и дисциплинированные, не знающие жалости к врагам, но по сравнению с хирургической точностью Нагасены их можно считать весьма грубым инструментом.

— Максим.

Нагасена приветствует Головко поклоном достаточно глубоким, чтобы продемонстрировать уважение, но в то же время с видом собственного превосходства. Довольно простой жест, но он восхищает Картоно, хотя Головко никогда не понять его значения.

— Нагасена, — отвечает Головко. — Что ты здесь делаешь?

— Я пришел охотиться.

— Ты получил вызов?

Нагасена качает головой.

— Нет, но мои услуги пригодятся, не так ли?

— Мы сумеем поймать этих предателей и без твоей помощи, — заявляет Головко. — Я уже собираю команду, и к концу дня все будет закончено.

Нагасена поднимает голову и смотрит на длинное облако, закрывшее солнце.

— Покажи мне свою команду, — просит он.

Трое из них достойны внимания, и Нагасена обдумывает каждую кандидатуру.

Сатурналий, воин Легио Кустодес, чья ярость может сравниться только с его стыдом. Астропат Кай Зулан и Астартес из Воинства Крестоносцев сбежали из его тюрьмы, и этот постыдный промах можно исправить только их немедленной поимкой. Он зол, но уравновешен. Нагасена знает, что может рассчитывать на дисциплинированность кустодия, и Сатурналий единственный, кто может противостоять преследуемым воинам, если они вздумают оказать сопротивление.

Адепт Хирико чувствует себя неловко, и Нагасена догадывается о причине ее смущения. После того как ее бывший коллега попытался задушить женщину, у нее остались на шее синяки, а глаза покраснели от лопнувших сосудов. Несмотря на ее старания сохранить равнодушный вид, Нагасена видит, как глубоко потрясла ее смерть напарника. Ее нельзя считать охотником, но женщина владеет одним ценным качеством. Хирико обладает способностью читать чужие мысли и верит, что сумеет добраться до тайны, которая делает Кая Зулана такой ценной добычей.

Афина Дийос, астропат-калека, оракул. Ее участия в охоте Нагасена ни за что не допустил бы. Тело этой женщины изувечено, и инвалидное кресло будет их только задерживать, но она смотрела в сознание Кая Зулана, и это дает ей уникальное преимущество. Она может привести к нему, если беглецы окажутся поблизости, и, хотя оракул не вызывалась участвовать в охоте, она понимает, что ее желания роли не играют.

Все они собрались в покоях хормейстера, Немо Зи-Менг нервно расхаживает взад и вперед по своей роскошной комнате, а белое одеяние плещется вокруг его ног, словно крылья испуганной птицы.

— Ты должен привести его обратно, Йасу, — говорит он, остановившись ровно настолько, чтобы произнести эти слова.

У него распущенные длинные волосы и всклокоченная борода. Последние несколько дней дались ему нелегко, и напряжение, требуемое для поддерживания межгалактической связи, сказывается и в каждом его движении, и в отрывистой манере разговаривать.

— Я верну его, Немо, — обещает Нагасена и кланяется с большим уважением. — А теперь скажи мне, почему этот человек так важен для вас. Почему семь космодесантников рискнули свободой ради того, чтобы забрать его с собой? У них не было в том никакой необходимости.

Зи-Менг не сразу решается ответить, и Нагасена пытается не истолковывать эту паузу.

— До гибели «Арго» Кай Зулан был одним из лучших астропатов, — говорит хормейстер. — Он владеет опознавательными кодами каналов связи на самых высших уровнях. Если он отправит информацию предателям, вставшим на сторону Хоруса Луперкаля, вся наша коммуникационная сеть будет скомпрометирована.

— В деле Зулана сказано, что он больше не в состоянии выполнять обязанности астропата, — говорит Нагасена, почуяв обман в объяснении хормейстера.

Его пальцы сжимаются на рукояти Шудзики. Этот клинок для него служит индикатором искренности.

— Так и было, — подтверждает Зи-Менг. — Но госпожа Дийос работала над восстановлением его способностей.

Нагасена поворачивается к Афине Дийос и опускается рядом с ней на колени, откинув назад полы одеяния. Ее глаза не могут его видеть, но он знает, что астропат ощущает его присутствие.

— И насколько успешна была ваша работа? Может ли Кай Зулан отослать за пределы этого мира какую-либо информацию?