Бумажная девушка

— Я только этого и жду.

Взглянув на монитор, я наугад выбрал вопрос:

— Любимая рок-группа?

— Хм… «Нирвана», — начала она, но внезапно передумала. — Нет, «РХЧП»![17]

— Вы не оригинальны.

— Но ведь это правильный ответ?

Так оно и было. Повезло, не иначе. Неудивительно, сейчас все слушают «РХЧП».

— Любимое блюдо?

— Если бы меня спросила коллега по работе, я бы сказала, что салат «Цезарь», чтобы не прослыть обжорой. Но на самом деле только порция жирной жареной рыбы с картошкой фри может довести меня до гастрономического оргазма.

На этот раз о везении не было и речи. У меня на лбу выступили капельки пота. Никто, даже Мило, не читал «секретные» биографии персонажей. Они хранились в ноутбуке, защищенные надежным паролем. Не желая верить в очевидное, я задал следующий вопрос:

— Любимая поза в сексе?

— Идите на фиг.

Она встала с дивана и затушила сигарету, сунув ее под кран с водой.

Ее выходка вернула мне уверенность в себе.

— Сколько партнеров у вас было? Отвечайте! Мы не договаривались использовать джокер, но вы это сделали. Второй раз такое не пройдет.

Она бросила на меня недобрый взгляд.

— Вы такой же, как все! И вас интересует только одно…

— Я и не претендовал на оригинальность. Так сколько?

— Вы и так знаете, около десяти…

— А точнее?

— Хотите, чтобы я прямо сейчас посчитала?

— Это займет много времени?

— На что вы намекаете? Считаете меня шлюхой?

— Я этого не говорил.

— Не говорили, но очень громко подумали.

Я специально старался не замечать, как ей неловко, и упорствовал, превращая допрос в самую настоящую пытку.

— Сколько?

— Кажется, шестнадцать.

— А из этих «кажется, шестнадцати» скольких вы любили?

— Двоих. Первого и последнего. Тео и Джека, — выдохнула она.

— Девственника и бабника. Вас бросает из одной крайности в другую.

Она бросила на меня презрительный взгляд:

— Вау! Да вы настоящий джентльмен!

Я вел себя вызывающе, не желая признаваться, что все ответы этой девицы попадают прямо в точку.

Дзинь!

Кто-то звонил в дверь, но я и не думал открывать.

— Ну что, может, закончим с моей личной жизнью? — спросила она с вызовом.

Я попробовал поймать ее в очередную ловушку:

— Любимая книга?

Она смущенно пожала плечами.

— Не знаю. Я мало читаю, у меня нет времени.

— Отличное оправдание!

— Если считаете меня дурой, вините в этом себя! Не забывайте, я плод вашего воображения. Вы сами меня придумали!

Дзинь! Дзинь!

Незваный гость трезвонил изо всех сил. Зря старается, ему это надоест раньше, чем мне.

Тем временем ситуация с «Билли» ускользала из-под контроля, а каждый правильный ответ все дальше заводил меня в тупик. Я увлекся ролью следователя, не замечая, что издеваюсь над беспомощной жертвой:

— О чем вы больше всего сожалеете?

— О том, что у меня до сих пор нет детей.

— Самый счастливый момент в жизни?

— Последнее утро в объятиях Джека.

— Когда вы в последний раз плакали?

— Не помню.

— Вспоминайте!

— Не знаю, я могу разрыдаться из-за пустяка.

— Когда в последний раз вы плакали из-за чего-то важного?

— Полгода назад, когда моему псу делали укол. Кстати, его зовут Аргос. Это тоже записано в моем личном деле?

Дзинь! Дзинь! Дзинь!

Тут надо было остановиться. Доказательств набралось более чем достаточно, но это и сбивало с толку. Невинная игра словно переместила меня в другое измерение, существование которого мой разум отрицал. Сходя с ума от бессилия, я обернул свой гнев против «Билли».

— Чего вы больше всего боитесь?

— Будущего.

— Худший день в вашей жизни?

— Пожалуйста, не спрашивайте меня об этом.

— Это последний вопрос.

— Умоляю…

Я крепко схватил ее за руку.

— Говорите!

— ОТПУСТИТЕ! Мне больно! — завопила она, вырываясь.

— Том! — крикнули за дверью.

Билли наконец выдернула руку. Она страшно побледнела, ее глаза горели лихорадочным огнем.

— Том, черт возьми! Откроешь или нет? Или мне въехать к тебе на бульдозере?

«Это Мило, не иначе…»

Билли скрылась на террасе. Мне очень хотелось утешить ее и попросить прощения за издевательства — я внезапно осознал, что ее злость и горе абсолютно искренние. Но все произошедшее выбило меня из колеи, я не мог упустить возможность поделиться переживаниями с другом и немного прийти в себя.

11

Маленькая девочка из Мак-Артур-Парка

Друзья — это ангелы, которые не дают упасть, когда собственные крылья не держат нас.

Неизвестный автор

— Ты чудом избежал бульдозера! — заявил Мило, вваливаясь в гостиную. — О-о-о! Кажется, тебе не лучше. Выглядишь так, будто только что занюхал дорожку кокса.

— Чего тебе?

— Пришел забрать машину, если ты не против! Хочу прокатиться разок, прежде чем ее конфискуют судебные приставы.

Малибу

10.00

— Здравствуй, Том.

В гостиную вошла Кароль в полицейской форме. В окно я увидел ее служебную машину, припаркованную перед домом.

— Приехала арестовать меня? — пошутил я, обнимая ее.

— Ты поранился! — воскликнула она.

Я нахмурился, потом заметил на рубашке пятна крови — это Билли схватилась за меня порезанной рукой.

— Не волнуйся, это не моя кровь.

— Тоже мне, успокоил! К тому же она совсем свежая, — добавила Кароль, с подозрением глядя на меня.

— Ни за что не догадаетесь, что со мной произошло! Вчера вечером…

— Чье это платье? — прервал меня Мило, поднимая с пола шелковую тунику в алых пятнах.

— Авроры, но…

— Авроры? Только не говори, что ты…

— Нет! Его надевала другая женщина.

— Другая женщина! Ого! Это хороший знак. Мы ее знаем?

— В каком-то смысле да.

Ошарашенно переглянувшись, Кароль и Мило хором спросили:

— Кто она?

— Сходите на террасу. Уверен, вы удивитесь.

Мои друзья стремительно пересекли гостиную и с любопытством высунулись в стеклянную дверь. Секунд десять было тихо, потом Мило сказал:

— Старина, там никого нет.

Не веря своим ушам, я тоже вышел на террасу, где дул бодрящий ветерок.

Там царил хаос: стол и стулья опрокинуты, сотни крошечных осколков устилают пол, повсюду лужи кофе, пятна бананового варенья и кленового сиропа, а Билли и след простыл.

— Здесь что, ядерные испытания проводили? — осведомилась Кароль.

— Причем похлеще, чем в Кабуле, — подхватил Мило.

Я приставил ладонь ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, и оглядел окрестности. После ночной бури пляж выглядел диким и пустынным, волны с силой обрушивались на берег. На песке валялось несколько стволов деревьев, горы коричневых водорослей, старая доска для серфинга и даже остов велосипеда. Но Билли исчезла.

Повинуясь профессиональному инстинкту, Кароль присела на корточки рядом со стеклянной дверью и с беспокойством рассматривала следы крови, уже подсохшие на солнце.

— Том, что произошло? Ты с кем-то подрался?

— Нет, просто…

— По-моему, ты должен рассказать, что тут случилось! — снова перебил Мило.

— Черт возьми, я бы уже все объяснил, дай ты мне договорить хоть одну фразу!

— Так договаривай! Кто устроил разгром на террасе? Чья кровь на платье? Папы римского? Махатмы Ганди? Мэрилин Монро?

— Билли Донелли.

— Билли Донелли? Но это персонаж твоих романов!

— Да.

— Что, нравится издеваться надо мной? — взорвался Мило. — Я ведь переживаю! Я готов примчаться посреди ночи и помочь закопать труп, а ты не находишь ничего лучше…

Кароль поднялась и встала между нами, изображая разнимающего боксеров судью, но говорила она тоном матери, которая ругает расшалившихся детей.