Слово Ишты (СИ)

— Да, — вздохнула я. — Оказывается, вы особенные. На мелочи вроде выращивания травки или призывания дождика не размениваетесь. У вас даже магия подчинена идее войны. Но что нам это дает?

— Ничего, — подытожил скарон. — Кроме нескольких ненужных подробностей о нашей прежней жизни.

— Ты так ничего и не вспомнил?

— Нет. И не хочу.

— А остальные?

— Если бы они хотели, давно бы к тебе пришли, — ровно отозвался Бер. — Но поскольку мы не хотим, то… извини. Я грустно улыбнулась.

— Да я все понимаю. Но, может, это могло бы помочь Гору?

— Думаю, он не захотел бы вспоминать прошлое даже ради знаний о своей силе, — так же невесело усмехнулся брат. — Мы умирали… кажется, не слишком хорошо. Я, например, вообще помню только боль. Одну сплошную боль, льющуюся отовсюду. Боль, от которой можно сойти с ума. И боль, которую испытываешь, когда твою душу отрывают от еще живого тела. Неудивительно, что Гор не хочет это ворошить: у всех у нас есть воспоминания, которые хочется похоронить понадежнее.

— Вы попали в Тень вместе?

— Нет, — качнул головой Бер. — Ас был первым. Он дольше всех пробыл в Браслете. Потом появился Ван. Затем я. Гор — последний.

— А сколько времени прошло между тем, как вас… ну…

— По-разному. Ас провел в Браслете около десяти лет. Ван и я появились с очень небольшим промежутком. Гор опоздал примерно на два года. Так что, в общей сложности, лет пятнадцать разницы у нас есть.

— А сколько тебе было лет, когда это случилось? Бер хмыкнул.

— Не помню. Но теперь это не имеет значения: когда сто лет просидишь внутри проклятого артефакта…

— Ясно, — я прикусила губу. — Извини, что спрашиваю. Просто пытаюсь зацепиться хоть за что-то. За любую мелочь, которая подсказала бы, как вам помочь. Мне не дает покоя мысль, что вы все равно от меня зависите. И что ваша жизнь, она… не совсем настоящая. В ней нет свободы. Нет крыльев, понимаешь?

— У нас есть все, о чем мы мечтали столько времени, — с мягкой улыбкой заверил брат. — Мы снова дышим, снова чувствуем, видим… оказывается, уже одно это — бесконечно много, Гайдэ. Только понимать эту истину начинаешь лишь тогда, когда станешь Тенью и неожиданно лишишься всего. Но и не умрешь. Не забудешь до конца. Как не забудешь о том, что когда-то был живым — вот настоящая пытка.

— Прости…

— Тебе не за что извиняться, — Бер осторожно подсел ближе и погладил мои волосы. — Ты и так возишься с нами слишком много времени.

— Да? А мне, наоборот, кажется, что я уделяю вам слишком мало внимания.

— Это не так, — тихо рассмеялся он. — Сколько ты меня подушкой колотила? Сколько раз за бок ущипнула? Сколько угроз на меня высыпала, помнишь? Так что нет, сестренка — ты как раз уделяешь нам гораздо больше времени, чем мы того заслуживаем.

— Да? — слабо улыбнулась я. — А кто меня щекотать взялся при каждом удобном случае? Кто хихикает нагло в спину, когда я пытаюсь выглядеть, как знатная дама? Кто меня каждый день из вредности катает по буеракам так, что у меня потом зад по полдня болит? Бер хмыкнул.

— Ну да. Я такой. Но это лишь потому, что у меня никогда не было сестры. И потому, что я, если честно, просто не знаю, что с ней делать.

— Ничего не делай. Просто будь рядом, как сейчас. И просто иногда поговори в тишине безо всякой насмешки.

— Я стараюсь, — скарон осторожно наклонился и коснулся губами моей макушки. — Хотя и не всегда получается. А ты не переживай по пустякам. Мы выживем. Что бы ни случилось, все равно выживем: находиться в Тени нам не привыкать. Главное, чтобы с тобой все было в порядке, а остальное мы как-нибудь переживем. Я вздохнула.

— Вы-то, может, и переживете, а мне как быть? Как я буду без вас? Кто мне будет двери открывать? Кто «госпожой» каждый день называть станет? Кем я буду народ удивлять при каждом появлении? А?

— Ничего, — хихикнул брат. — Если мы снова станем Тенями, ты удивишь всех еще больше.

— Не смешно. Не хочу я больше никаких Теней. Хочу живых. Настоящих. Теплых. И навсегда хочу… чтобы можно было больше не думать о резервах.

— Ну, лет десять и правда можно будет не думать. А там… — Бер хитро прищурился, — а там, может, ты еще что-нибудь придумаешь? Я усмехнулась.

— Придумаю. Куда ж я денусь?

— Ладно, пойдем, что ли? — со вздохом поднялся брат. — Все равно это — бесполезная трата времени. Ни о каких обрядах и ритуалах Адаманта мы тут ничего не найдем. Это — слишком закрытая информация. О ней наверняка даже в Клане не все знают. Сама же читала, что написано про «черных»: самый закрытый Клан.

— И самый сильный.

— Нет. Самым сильным всегда был Рубин. Адамант никогда не лез в первые ряды.

— Но и от власти никогда далеко не отходил, — возразила я. — За три тысячи лет существования Скарон-Ола еще не было такого, чтобы Адамант утрачивал свои позиции. С Изумрудом — да, бывало, даже Сапфиры однажды сдались, но «черные» — никогда.

— Как и Алые, — кивнул Бер. — Ты права. Значит, скорее всего, для Гора надо будет искать учителя.

— Ехать в Скарон-Ол?

— А куда еще? Я, правда, не знаю, как нас там примут: чужаки, которых никто никогда не видел и о которых уже даже не помнит… ты знаешь, как у нас относятся к чужакам? Я поежилась.

— Но вы ведь все равно скароны. Этого не отнять, сколько бы времени ни прошло. Вас ни с кем не перепутаешь, даже Мейр подтвердил. Значит, должны принять. Правда, столь длительное отсутствие вам будет трудно объяснить, но все равно — мне кажется, главы Кланов должны вас хотя бы выслушать. А если Гор действительно так силен, как говорит Лин, то Адамант должен быть заинтересован в том, чтобы его заполучить.

— Не скажи, — вздохнул Бер. — Для Кланов самое главное — иерархия. Подчинение. Верность Клану и долгу. А мы кто? Может, когда-то для нас это и имело значение, но теперь все изменилось. Теперь мы уже никогда не будем такими, как ждут от нас Кланы. Мы стали чужими, Гайдэ. Мы много лет провели вне родных стен. Мы забыли о них так же, как и они забыли про нас. Для нас потеряли значение прежние ценности. Мы больше не будем зубами сражаться за свои Кланы. Наконец, мы стали кровными братьями… Старшие… когда-то чуждые друг другу, но сейчас ставшие ближе, чем родные… такого ни один Клан не допустит. И, наверное, уже не простит. Я нахмурилась.

— Почему? У вас ведь даже Владык всегда четверо? Специально, чтобы из разных Кланов?

— Да. Но это вовсе не означает полного согласия. И вовсе не означает, что между Кланами нет соперничества. Как может выжить государство, построенное, как идеальная военная машина?

— На войне, — не подумав, брякнула я.

— На непрерывной войне, — кивнул скарон. — Между собой или с каким-нибудь внешним врагом — не имеет значения. Для нашего народа важна сама война, как факт. Скароны живут этим. Им нравится это. Они не видят иной жизни, кроме как стать воином и умереть во славу своего Клана. Это почетно. Это — важно. Это — большая честь… но не для нас, понимаешь? УЖЕ не для нас. И это так явно видно, что я сильно сомневаюсь, что нас примут обратно. Да, наверное, нам это уже и не нужно?

— И что же делать? Как нам быть с Гором?

— Не знаю. Ты, конечно, можешь ему приказать все вспомнить… ты ведь все еще наша хозяйка… даже без Браслета… поэтому, если ты велишь, он, наверное, вспомнит, как управлять своей силой? Я неожиданно замерла.

— Приказать?!

— Да, — невесело согласился Бер. — Не думаю, что есть еще какой-то выход. Ведь даже если искать ему учителя, то до Скарон-Ола еще добраться надо. А там… вся твоя затея с Невироном затянется неизвестно на сколько времени.

— Погоди! — меня вдруг, что называется, осенило. — А что, если я прикажу ему вспомнить не все?! Что, если я прикажу вспомнить только то, что касается его силы?! Ведь для этого необязательно поднимать из могилы все свое прошлое? Достаточно того, что он вспомнит Обряд и восстановит прежние знания! А, Бер? Как считаешь, это возможно?! Брат ошеломленно моргнул и как-то разом задумался.