Воздушная тревога

Худ, видимо, почувствовал мое настроение.

— Смотри, чтобы эта штука не пальнула, — вдруг сказал он. — За убийство придется отвечать, даже если ты в военной форме.

Я не ответил. Мне было не по себе.

Часовой двинулся дальше, Лэнгдон остался один. Из-за заднего борта грузовика за ним следили двое солдат Я пожалел, что не захватил с собой бинокль. Лэнгдон кивнул в нашу сторону, и сержант ВВС посмотрел вверх, на склон.

Вдруг обстановка враз переменилась. Сержант выхватил из кармана пистолетик, я видел, как тот блеснул в лунном свете. Сержант взмахом руки велел Лэнгдону подойти к кузову грузовика. Мой указательный палец невольно надавил на спусковой крючок, выбирая лифт курка. Лэнгдон не спеша двинулся к машине. Державший его под прицелом сержант резко повернулся, но остался на месте. Мушка совместилась с прорезью прицела, и я спустил курок. Отдача винтовки воскресила приятные воспоминания о стрельбах в Бизли. Я не осознал, что убиваю человека, он был для меня всего лишь мишенью. От удара пули сержанта толкнуло вперед, он споткнулся и как бы нехотя осел на землю. Не отнимая винтовки от плеча, я заученным движением передернул затвор.

Лэнгдон на мгновение замер, глядя на падающее тело. Это было похоже на стоп-кадр в кино. Двое в кузове, словно зачарованные, смотрели на своего главаря. Их на мгновение парализовало. Остановились и те четверо, что таскали баллоны.

Затем все они разом ожили, будто марионетки. Лэнгдон кинулся к склону, солдаты у проволоки побросали свои баллоны и бегом устремились к грузовику. Двое у заднего борта исчезли в глубине кузова и мгновение спустя появились снова с винтовками в руках. Из-за машины показались еще два человека, у них тоже были винтовки.

Лэнгдон достиг самого крутого участка склона. Он бежал со всех ног, выделывая зигзаги. Я выстрелил в тех, что сидели за задним бортом. Передергивая затвор, я услышал, как совсем рядом, слева, щелкнула винтовка Худа. Я выстрелил снова. Теперь уже вся наша короткая цепь вела нестройный огонь. Один из сидевших в грузовике перевалился через борт и упал на землю, второй исчез в глубине кузова. Я перенес огонь на тех четверых, которые крались вдоль изгороди. Они перебегали рассеянными группами и, хотя вокруг них взметались земляные фонтанчики, добрались до грузовика в целости.

— Они засели за колесами, — сказал Худ.

В темноте за грузовиком засверкали язычки пламени. Я слышал шлепки — это пули впивались в траву у ног Лэнгдона. Целясь по вспышкам, я вел безостановочную пальбу, остальные наши тоже стреляли. Не знаю, попали мы в кого-нибудь или нет, но наш огонь, похоже, не давал им прицелиться: Лэнгдон добрался до тени и, тяжко отдуваясь, прыгнул сверху к нам. Я прекратил пальбу: у меня осталось всего шесть патронов.

— Что дальше? — спросил я.

— Надо послать вестового, — задыхаясь, ответил Лэнгдон. — Хэлсон!

— Я здесь, сержант, — донеслось справа.

— Садись на велосипед, езжай на позицию и позвони в штаб. Доложишь о случившемся. Нам нужно подкрепление, чтобы вывести из строя грузовики. Пусть объявят воздушную тревогу, укомплектуют все расчеты и приготовятся к вторжению на аэродром в ближайшие полчаса. Все ясно?

— Ясно! — Размытый силуэт Хэлсона замаячил над травой. Он бросился бежать вверх по склону.

— А что если прихватить броневик возле штаба базы? — предложил Худ. — Как раз то, что нужно.

— Верно. Хэлсон! — крикнул Лэнгдон вдогонку. — Когда все сделаешь, отправляйся в штаб базы и найди парней из экипажа броневика. Приведешь его сюда.

— Есть! — Хэлсон исчез, растворившись в тени на холме.

— Они вытаскивают «брен»[32], — сказал Худ, и его винтовка грохнула.

Сидевший в кузове снова показался над задним бортом. Я вскинул винтовку, выстрелил и с удовлетворением увидел, как ноги агента подломились. Раненный, он продолжал подавать вниз оружие — сперва два пулемета, потом — четыре коробки с патронами. Я опять пальнул в тех, что стояли на земле, вдоль холма вновь затрещали выстрелы, но агентам удалось затащить пулеметы в укрытие за грузовиком.

— Прекратите огонь! — крикнул Лэнгдон. Ничего другого и не оставалось — патроны у всех кончались, надо было оставить запас до прихода подкрепления.

Лэнгдон стиснул мое плечо.

— Охрана бежит. Вон там, вдоль проволоки, видишь?

Вдоль изгороди мчались двое солдат с примкнутыми штыками, остальные охранники развернутым строем спускались с холма.

Мне вдруг стало даже жаль этих бедолаг за грузовиком. Они делали свое дело в меру своего разумения, точно так же как мы делали наше. И у них не было ни малейшей надежды, разве что назначенная для высадки минута уже совсем близка. Небо заметно светлело. Я взглянул на часы. Было двадцать минут пятого. Я заволновался. Оставалось еще три грузовика, а мы пока не сделали по сути ничего, чтобы обезвредить их. Да и экипаж грузовика еще мог внести свою лепту в дымовую завесу, открыв те, которые оставались в кузове.

— Надо что-то делать с остальными грузовиками, — сказал я Лэнгдону.

— Да, но что? Кроме броневика их ничем не возьмешь.

— Когда еще он придет…

— А что еще можно сделать, черт возьми? Придется ждать.

Светлеющая ночь вновь утихла, но это было затишье перед бурей. Сколько же оно продлится? Моему мысленному взору предстали «юнкерсы-52», вырывающиеся из дымного облака, изрыгающие орды в серых полевых мундирах. Ведь «юнкерсы» могли приземляться по два б минуту. Надо было что-то делать.

Тишину разорвало противное стрекотание «брена»

Стреляли не в нас, а в цепь наступавших по склону охранников.

И тут меня осенило.

— Выход есть! — воскликнул я, обращаясь к Лэнгдону. — «Бофорс»! С пятой позиции простреливается весь склон. По крайней мере, пушку можно поставить так, чтобы уничтожить один из грузовиков.

— Ты прав, — сказал Лэнгдон. — Худ, прими командование. Мы с Хэнсоном пошли на пятую позицию.

— Погодите! — воскликнул Худ, и мы застыли, не успев распрямиться. — Господи Иисусе! Ему уж не добраться…

От волнения голос Худа звучал тоном выше обычного.

По склону неслась маленькая фигурка. Мне казалось, что она вот-вот согнется в три погибели и кувырком покатится вниз. Это был Мики. Закинув винтовку с примкнутым штыком за спину, он бежал по склону, будто сумасшедший.

— И что только пришло в голову этому дурню? — пробормотал я.

«Брен» трещал без умолку, но огонь по-прежнему был направлен на охранников. Похоже, Мики они заметили слишком поздно, потому что прекратили пальбу и переставили пулемет дулом в его сторону только тогда, когда он уже добрался до крутого участка склона и очутился в каких-нибудь тридцати ярдах от грузовика. Резко остановившись, Мики взмахнул правой рукой и на мгновение замер в позе метателя копья. Потом рука его устремилась вперед, и какой-то крошечный предмет медленной дугой полетел по воздуху. В тот же миг вновь залаял «брен», Мики вздрогнул и зашатался. Я не смог уследить за брошенной им ручной гранатой Милса, но, похоже, Мики прицелился на совесть: не успел он упасть под градом пуль, впивавшихся в дерн вокруг него, как под грузовиком сверкнула вспышка и раздался грохот взрыва, не столько громкий, сколько резкий. Машина слегка качнулась, в воздух взлетело несколько деревяшек.

После взрыва настала полная тишина, затем над кузовом грузовика медленно и зловеще поднялись клубы дыма. Сперва я подумал, что загорелась машина, но тут дым повалил огромным облаком, плотным и черным, как из печной трубы. Я понял, что взрывом разбило дымовые баллоны.

Мики опять вскочил и судорожными рывками побежал к грузовику. Он достиг машины в тот миг, когда из-за нее, пошатываясь, вышел один из пулеметчиков. Мики уже успел снять со спины винтовку. Парень попытался нырнуть обратно в грузовик, но Мики налетел на него, не дав даже повернуться. Я видел, как сверкнула в лунном свете сталь, и диверсант упал. Мощный выпад Мики пригвоздил его к земле. В последний раз я видел Мики, когда тот рывком вытаскивал штык из тела бедняги — потом грузовик окутали клубы дыма. Он стлался по земле подобно бесформенному плотному одеялу, с каждой секундой становившемуся все толще и толще. Грузовик исчез из виду в мгновение ока. Легким бризом дым потянуло вверх по склону, в нашу сторону.