Ангелы Монмартра

– И как эффектно! – с восхищением прошептал Дежан.

– Я актриса, – вздохнула Селена. – И вряд ли удержала бы тебя за разорванные штаны. Кстати, чтобы их починить, понадобится немало времени. Но теперь-то мы никуда не спешим?

Анж кивнул. Его сердце наполнялось тихим, уютным счастьем. Все события ночи, вплоть до встречи с Селеной, теперь казались незначительными. Впереди была целая жизнь. Жизнь вдвоем. Конечно, многое еще предстояло выяснить, понять, осознать, но только не сейчас. Не сейчас! Как же трудно бывает уверовать в чудеса…

Они прокрались через двор и вошли в дом. Дверь в комнату мадам Донадье была плотно затворена. Анж обнял Селену у лестницы. Девушка с готовностью ответила на его поцелуй. Художник легко подхватил ее на руки и понес по лестнице. Она обвила его шею руками и доверчиво зажмурилась.

– Надеюсь, у тебя есть вода? Нужно смыть переживания…

– Кувшин, почти полон… А завтра будет возможность полетать на грифоне.

– Что?..

– Это сказка со счастливым концом.

– Теперь ты не оставишь меня?

– Никогда…

Часть II

Орфелина и Кристелла

ПРОЛОГ

Окрестности Нантейля, 5 км до реки Урк. Суббота, 5 сентября 1914 года, 2:40 пополуночи

– Таксист, папиросы остались?

– Найду, – пристально вглядываясь в наполненную густой влагой темноту, Гастон Маранбер пошарил в кармане куртки. – Еще две пачки. Если экономить – хватит часов на пять.

– Мало, – вздохнул пехотинец, оперся на приклад винтовки и тяжело вывалился из такси. – Ты извини, мы ведь из эшелона, сразу, без передышки, без ужина…

– Я тоже не отдыхал, – Маранбер вытащил папиросу и продул мундштук. – Наняли сменщика, так тот сразу заболел. Три выезда – и не проспался, как следует.

– Эй, а нас хотя бы довезешь? – засомневался солдат. – За рулем не заснешь?

– Довезу, что делать. Дождь усилился. Ты бы сидел в салоне.

– Затекли ноги, – вслед за первым пехотинцем высунулся наружу еще один, сонный, с грязными щеками. – А без ног какое наступление?

– На смерть, значит, – отметил таксист.

– За победой! – возразил первый пехотинец. – Да ты над папиросой пальцы козырьком сожми, а то погаснет.

* * *

Такси Маранбера, как и сотни других машин, мокло на обочине. Пропускали колонну артиллерии. Грузовики, тянувшие гаубицы, уже проехали. Сейчас за ними вышагивали упряжки молчаливых мохнатых першеронов – кони волокли легкие орудия. Было слышно, как дождевые капли барабанят по пехотной каске сержанта. Гастон подавил улыбку: уж очень эта каска смахивала на пожарную – почти такой же гребень, и удлиненная задняя пластина прикрывает затылок.

– Сворачивают к Пюизье… Неужели не могли пропустить? – возмутился таксист. – Ведь перероют копытами дорогу, дождь размесит землю в грязь. Как поедем дальше?

– По обочине, – из такси выглянул сержант. – Сумеем?

– Трудный вопрос… – Гастон бросил окурок. – Такси не рассчитаны на пятерых человек, четверо из которых в боевом снаряжении, с шинелями и винтовками. Спасибо, хоть отстегнули штыки, а то располосовали бы крышу.

– За что вы не любите солдат? – обиделся сержант.

– Не в этом дело, – Маранбер почувствовал запоздалый стыд. – Я попросту брюзжу. Меня не взяли на фронт.

– Ясно! – кивнул сержант. – Бывает.

– Видно, не очень хотел, – проговорил злой голос из темноты салона. – Парижа-анин…

– Я из Бельгии, как и ты, – Гастон безошибочно определил акцент. – Разве что уехал оттуда раньше. Если хочешь, эльзасец, давай свою винтовку, а сам садись за руль. Повоюю не хуже тебя, будь уверен.

– По машинам! – пронесся над дорогой долгожданный приказ, тут же подхваченный офицерами младшего командного состава. – Фары выключить, соблюдать дистанцию! Выезжаем на дорогу к северо-западу от Аси и Этавиньи! Остановка и высадка по команде!

– Теперь понятно, – кивнул Маранбер. – Разворачиваемся. Только не давите на стекла!

Тройка солдат втиснулась в салон. Сержант занял место в кабине рядом с Гастоном. Глухо, сквозь шелест дождя, загудели моторы соседних авто.

– Дьявол! – выдохнул Гастон. – Городские такси не для размытых полей. Надо было остаться на пункте сбора в Трамбле-ан-Франс и переждать потоп. А потом окажется, что эта спешка и вовсе не была нужна. Самое время где-нибудь завязнуть…

Колонна сдвинулась и зазмеилась по утопленной в вязкой грязи дороге. Кто-то крикнул в рупор: равнение по первой машине; не отставать, не превышать скорость. Такси Гастона ехало одним из последних, по колее, проложенной передними автомобилями.

Дождь превратился в ливень. Маранбер, глядя через мокрое лобовое стекло, ориентировался по движущимся впереди огням.

Ему было за что ненавидеть войну.

Родная Бельгия раздавлена кайзеровским сапогом, север Франции наводнен ордами гансов и фридрихов. Они прут лавиной, а у нас – гляди ж ты: тактика отступления. По численности армий и техники это небывалая война; европейские походы Бонапарта кажутся вояжем веселой компании друзей-французов. Сейчас на фронтах миллионы! Миллионы солдат утопают по колено в вонючей болотной жиже. А если собрать все штабы, то количество чиновников превысит численность всей наполеоновской армии!

И что за идиотский приказ – идти на восток? Ведь все уходят на юг… Ах, маневры? Наша армия меньше германской, а потому вынуждена маневрировать, чтобы не попасть в окружение. Генералы слишком увлеклись отступлением. Интересно, где они собираются давать генеральное сражение – в Пиренеях? Окопавшись у Марселя и Тулона?

И где обещанная помощь англичан?

Германская армия уже недалеко от Парижа. Видимо, кайзер решил пока не брать город: вот разобьет французские войска, а там и столицей закусит. Черт, нас несет прямо в пасть хищнику. Слишком много вопросов, а ответы на них прячут в полевых штабах. Когда прибудем на место, следует серьезно разобраться.

Первый признак мирного времени: народ не знает имен своих военачальников. Их редко отыщешь в газетах. Но стоит вспыхнуть конфликту, как сразу: Жоффр, Галлиени, Монури! И вслед за ними противник – Мольтке, фон Клук, фон Бюлов, кронпринц Рупрехт…

Собственно, виновником прозябания Гастона под ливнем был именно Жозе-Симон Галлиени, военный губернатор Парижа. Он почему-то решил, что в войне должны участвовать не аэропланы, кавалерия и пехота, а такси. Почему не осесть в хорошо укрепленном Париже, усиленном только что прибывшим пополнением – шестой армией? Это серьезная сила: германцы не сразу решатся штурмовать в лоб. А там, глядишь, из этих перегруппировок и вышел бы толк. Собрали бы войска, эвакуировали жителей и крепко ударили из столицы, прокатились по фон Клуку паровым катком! Какого черта понадобилось реквизировать транспорт в городе? Не иначе, кто-то решил отличиться…

Так думал таксист Маранбер, стараясь покрепче держать влажный руль. Руки немели от холода. Изо рта вырывался пар. Начало сентября, благословенная Франция! Почему было не отпроситься и съездить на недельку на юг?!

Откинувшись на спинку соседнего сиденья, сержант насвистывал что-то легкомысленное. Солдаты в салоне помалкивали. Когда тесно, не до разговоров. И, понятное дело, совершенно не хочется умирать.

Гастон высунулся из кабины и взглянул на небо. Ни просвета, ни звезды. Сплошные тучи. Он вновь спрятался под крышу, отер кепкой намокшее лицо и руль. В горле начинало першить – явно подступала простуда. Знал бы, взял с собой прорезиненный плащ-дождевик. Ничего не поделаешь. А ведь по слухам понадобится возвращаться сюда еще раз: пехоты много, так что на каждого водителя придется по две поездки.

Он выглянул из кабины и в сердцах сплюнул в грязь. Несколько тяжелых капель сорвались с крыши и хлестнули по затылку. Маранбер выругался, поднял воротник. Сейчас он был зол на весь мир. Сжимая руль левой рукой, правую сунул в карман и извлек пачку папирос. Закурил не потому, что хотелось, а скорее, чтобы немного позлить тех, в салоне. Свалились на голову. И тот бельгиец: «Парижа-а-нин!» Вот и шел бы пешком, а еще лучше – пробежался.