Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

— Тотен, а ты чего без ствола? В санатории, что ли? — не дал мне окончательно погрузиться в пучину рефлексии голос командира. То, что я полуголый, его ни капли не смутило — чай, я не барышня, а вот то, что от оружия на пять метров отошел, — косяк весомый. Из-за такого, вполне возможно, и парни в Загатье нарвались. Ну вот, снова-здорово!

— Прошу не бить и не заставлять рыть окоп полного профиля для стрельбы с лошади стоя! — бодро извинившись, я чуть ли не рыбкой нырнул к своему спальному месту и уже через пару секунд застегнул на поясе ремень с кобурой. И хотя я сейчас значительно лучше, чем два месяца назад, понимаю некоторых своих воевавших знакомых, крайне неуютно себя без оружия ощущающих, некоторые, свойственные им приколы до конца родными мне пока не стали. Тут больше, конечно, штабную работу винить надо, нежели что-нибудь еще. Арт или Люк почти все время «в поле», так я уже ни того, ни другого без ствола и представить не могу. Даже когда в Загатье в бане вместе мылись, Антон пистолет с собой взял — не в парилку, нет, но в предбаннике «вальтер» на шайку положил.

— Значит, так, дорогие мои, быстренько на пальцах скиньтесь, кто через полчаса Ваньку на «фишке» сменит, а остальным — собирать барахло! — Тон командира на этот раз к шуткам не располагал.

— Сань, а позавтракать успеем? — спросил Люк.

— Если прямо сейчас к плите встанешь — успеем.

И завертелось! Никто, естественно, не сговаривался, но было видно, что у ребят на уме то же, что и у меня: «Черт с ней, с взрывчаткой! Надо быстрее вернуться и подобрать Тоху с „трофейными“!»

Поскольку с вечера, следуя установившимся «цыганским» традициям, особо не рассупонивались, то и на сборы ушло минут десять. Примерно столько, сколько нужно, чтобы снять и скатать тенты и убрать их в машины. А пять минут спустя Люк позвал всех подзаправиться. Без особых разносолов — чай и бутерброды.

— Махнемся, как обычно? — спросил сидевший по левую руку Док, протягивая мне бутер с копченой колбасой.

— Не вопрос! — Я отдал ему свой с салом. С детства у меня слабость к твердой сырокопченой колбасе, а у Гансов она в пайках. Жесткая, как фанера, но мне нравится, а вот сало — точно не мое. Если только из холодильника, под водочку, но кто ж сейчас нальет-то? С холодильником, опять же, напряженка…

Командир присоединился к нам чуть позже — были какие-то дела в кузове «Опеля».

— Решили, кто Ваню меняет? — поинтересовался он, прожевав первую порцию.

— А мы назад сразу поедем, или еще какие дела тут остались? — спросил Люк.

— Проверим ту площадку, о которой вчера вечером узнали — и назад. — Информация, полученная от местных, оказалась точной: в здешних краях действительно был полигон, причем старый — чуть ли не с двадцатых годов в округе разнообразнейшие части стояли. Но ни взрывчатки, ни снарядов мы пока не нашли — лишь пару полупустых (или полуразграбленных, это как посмотреть) вещевых складов да автопарк с десятком скелетов стареньких грузовичков.

— А…

— Не дергайся, Тотен! Тоха мальчик большой, еще один день без проблем продержится! — Я только вопрос задавать начал, а Саня уже отвечает, черт возьми! — Да и отошли они в лес, даже «заначку» вытащили, так что не стоит бросать нужное дело на полдороге.

— Фермер — Казаку! Фермер — Казаку! — заголосила висевшая у командира на поясе «семерка».

Я вздрогнул — ни разу на моей памяти такой внезапный выход поста или дозорного на связь не приносил приятных известий. Хотелось, конечно, надеяться, что Ваня решил сообщить, что где-то на горизонте телегу крестьянскую увидал, но чуйка подсказывала, что все может быть далеко не так радужно.

— В канале.

— Командир, может, я чего не понимаю, но тут какая-то фигня абсолютно нездоровая. Ты бы подошел, посмотрел.

— Понял. Отбой! — коротко ответил Саша.

Смешно, но ему даже приказов никаких отдавать не надо было: уже после слов про «нездоровую фигню» все сорвались с мест и принялись торопливо снаряжаться.

Влезть в разгрузку и схватить данный мне Антоном ППД — дело секунд двадцати, еще двадцать ушло на то, чтобы добежать до барахла и вернуться. Соответственно, уже через полторы минуты весь личный состав был готов к бою.

— Как идем? — на правах старшего по опыту и званию спросил Люк.

— Ты с Серегой сторожите здесь. Готовность к выезду — две минуты. Алик — со мной. Рации не выключать. По коням!

Сперва я не понял, почему вместо превосходящего меня (тут я вполне самокритичен) по любому из «боевых» параметров Люка командир потащил с собой «штабного», но быстро въехал. У меня багаж знаний по немцам больше, и если бы было сразу понятно, что предстоит стрельба, то Фермер без лишних раздумий выбрал бы Саню. Интересно, что потребовалось оказаться на «настоящей» войне, чтобы понять, что бойцы-универсалы так редки, что для них отдельную Красную Книгу надо заводить. Понятно, что Антон или тот же самый Люк вполне смогут допросить пленного или понять, что написано в простой депеше, но у меня это выйдет не в пример быстрее и, что самое главное, лучше. Или командира возьмем — заминировать штатными средствами мост или поставить растяжку — не вопрос, но вот самопальные взрыватели Ванька делает качественнее и, опять же, быстрее. Отдельная тема — привычка к устройствам с простым интерфейсом. Нашей базовой «Ясой» даже мне, человеку технически ущербному, пользоваться удобно, а вот к трофейным «радиогробам», как их Бродяга называл, как и к советским устройствам, я ближе трех метров не подойду. И как с помощью этого набора перекрученных проволочек, стеклянных колбочек и листов жести с кем-нибудь связаться, не представляю совершенно.

Пост у нас выставлен хитро, с учетом того, что мы при любом раскладе имеем преимущество по связи над любым вероятным противником. «Фишка» отнесена от опушки метров на пятнадцать, с левой стороны от того «языка» леса, где она расположена, — довольно широкое поле, за которым дорога. С другой стороны выступа — прогалина, словно поле в лес пытается войти, переходящая в еле заметную лесную дорогу, которая и ведет к нашей стоянке. Причем мы специально проверяли, чтобы дальше по дороге не было никаких хозяйственных объектов, вроде приснопамятной смолокурни или лесопилки какой. С НП большая дорога видна плохо, мешает взгорок, но та, что в лес ведет, просматривается метров на семьсот.

— Ну что за проблемы? — Саша соскользнул в яму, где «квартировал» Ванька. Для меня места там не осталось, и пришлось залечь под кустом.

— Минут двадцать назад по шоссейке прошел тягач. Здоровенный! — начал доклад Казачина. — Очень странный. Вроде как у нас такие были. Катки возить или экскаваторы.

— Стоп, стоп, стоп! — перебил его командир. — У кого это «у нас»? Я что-то ни одного тягача в команде не припомню!

— Да у нас, в будущем!

— А «Мосводканалпроект» на борту написано не было? — Не влезть с ехидным комментарием означало бы предать традиции команды.

— Не разглядел, до переводных картинок и аэрографии мне дела нет, не то что некоторым! — огрызнулся Ванька. — Но покрашен он не как военный транспорт, а в оранжевый цвет.

— В оранжевый? — переспросил Фермер. — Уверен?

— Я не дальтоник…

— Куда поехала?

— Сюда, к нам.

— Откуда знаешь?

— Прицеп громыхнул, когда она на грунтовку сворачивала. Точно там, где съезд.

— Большой прицеп, говоришь? А что на нем стояло?

— Я, честно говоря, не понял. Машина какая-то большая. Метров восемь в длину.

— И она в лес свернула?

— Так точно.

— Тотен, — Саша повернулся ко мне, — есть соображения?

— Гаубица?

— Ага, на оранжевой платформе и цветочками разрисованная, — хмыкнул командир. — Пошли посмотрим на этого чудозавра. Ванька — ты на стреме, нашим сообщи. Алик, рацию включи!

Одним движением выбравшись из «нычки», Саня зашагал по лесу. Что меня всегда удивляло, так это то, как он при таких немаленьких габаритах и кажущейся неуклюжести ухитряется так ловко шастать по лесу.

Идти пришлось недолго — уже метров через сто до нас долетели характерные лязг и скрежет, какие издают всякие большие механизмы на плохой дороге, приправленные утробным рокотом мощного двигателя. По знаку Фермера я пристроился за стволом упавшего много лет назад дерева и, выставив автомат, приготовился. Саша же растворился в подлеске, словно камень, который уронили в заросший ряской пруд — без звука и кругов на воде.