The Beatles

12. Астрид и Клаус

Нет ничего удивительного в том, что в Гамбурге «Битлз» не обрели немецких друзей. Большинство респектабельных гамбуржцев редко заглядывают в район церкви святого Павла, особенно на Рипербан.

Но Клаус Фурман и Астрид Киршер там бывали. Совершенно случайно они наткнулись на «Битлз» и стали их первыми поклонниками-интеллектуалами. Они обнаружили у «Битлз» достоинства, которых до них никто еще не замечал.

Клаус родился в Берлине, в семье знаменитого врача. Он приехала Гамбург в 1956 году и поступил в Художественную школу, специализируясь в рекламе. Кроме того, он занимался фотографией, благодаря чему познакомился с Астрид, ставшей его подругой.

Астрид происходила из добропорядочной гамбургской семьи среднего достатка. Она изучала фотографию. В 1960 году они оба оставили Художественную школу. Клаус делал рекламные плакаты для гамбургских журналов - в городе их издавалось великое множество. Астрид работала помощницей фотографа.

Они встречались уже два года, и Клаус переехал в квартиру на верхнем этаже того дома, где жила Астрид. Однажды вечером они слегка повздорили. Клаус отправился в кино один.

– Я решил пройтись. На Гроссе Фрайхайтя услышал, как из какого-то подвала несется дикий рев. Я зашел посмотреть, что там делается. В таких клубах я не был еще ни разу в жизни. Страшная картина. Жесткие ребята, настоящие рокеры, в коже с головы до ног. Но больше всего меня ошеломила группа, выступавшая на сцене с оглушительным шумом. Я тихонечко примостился в уголке и стал слушать.

Клубом оказался «Кайзеркеллер», но на сцене выступали не «Битлз», а другая группа, Рори Сторма, с Ринго на ударных. Зато соседями Клауса, не подозревавшего об этом, оказались «Битлз».

– Я смотрел на них во все глаза, уж очень забавно они выглядели. Особенно парень с высокой прической, в остроносых туфлях и темных очках, - позже я узнал, что это Стю. Солнечные очки были не настоящие, просто поверх обычных линз он прикрепил темные стекла. Потом они пошли на сцену, и я понял: это вторая группа. Они исполнили «Sweet Little Sixteen», пел Джон. Эти ошеломили меня еще сильнее, чем Рори Сторм. Я не мог отвести от них глаз. Мне захотелось подойти к ним, поговорить, но я не знал, как это сделать. С одной стороны, я боялся всех этих рокеров, с другой - мне было неловко, я чувствовал себя не в своей тарелке. Но впечатление было потрясающее, - как это у них получалось? Играть вместе настолько слаженно, мощно и необычно! При этом они прыгали и скакали по всей сцене как угорелые. По-моему, это продолжалось часов восемь подряд. Клаус вернулся домой рано утром и рассказал Астрид, где он был. Астрид выразила недоумение - она-то провела время в клубе святого Павла. Клаус пытался убедить ее в том, что нашел блестящую группу. Но Астрид это было неинтересно. Она отказалась пойти с ним послушать «Битлз» и на следующий день. Клаус снова отправился в «Кайзеркеллер» один.

На этот раз он придумал, как познакомиться с ними. Клаус захватил особой конверт, который он сделал для популярной пластинки «Walk Don’t Run». Как художник-дизайнер, он оформил уже два или три таких конверта, хотя в основном работал для журналов. Клаус надеялся, что «Битлз» захотят взглянуть на его работу.

Он все рвался подобраться к ним поближе. Наконец, когда группа в первый раз присела отдохнуть, Клаус подошел к Джону, решив, что он лидер группы. На ломаном английском языке, пользуясь скудным запасом слов, почерпнутым в школе, Клаус обратился к Джону и показал ему пластинку.

Джон отнесся к попыткам Клауса с полным равнодушием. «Помню, какой-то тип совал мне в руки обпожку пластинки. Я так и не понял, чего он хотел», - вспоминает Джон. Он пробормотал что-то невнятное - у них, мол, художник Стю, пусть лучше ему покажет. Клаус стал проталкиваться к Стю, но в толпе не смог к нему пробиться. Ему пришлось вернуться на свое место, испуганному и растерянному. Клаус снова слушал музыку вею ночь напролет.

На следующий вечер, уже третий по счету, Клаусу наконец удалою победить предубеждение Астрид и уговорить ее пойти вместе с ним. Они направились в клуб втроем, захватив с собой друга, Юргена Фолмера.

– Я просто испугалась, когда вошла туда, - рассказывает Астрид. - Но стоило мне увидеть эту пятерку, как я забыла обо всем. Не могу объяснить, что я почувствовала. Я испытала потрясение. Не могла отвести от них глаз. Я всегда обожала «тедди». Мне нравилось, как они выглядят, - на фотографиях, в кино. И вдруг передо мной оказались целых три «тедди» с высоко зачесанными волосами, длинными баками. Я как села раскрыв рот, так и не двинулась с места. Атмосфера вокруг была довольно-таки устрашающая. Типичная рипербановская толпа. Сломанные носы, «тедди» - все как полагается. Мы, немцы, называем их «Schlagers»[Существительное от немецкого глагола «schlagen» - «бить»]. Опасные ребята. Когда Клаус и Астрид начали бредить «Битлз», их друзья студенты повалили слушать группу. Они завели себе постоянные столики и заняли часть подвала. Теперь погоду в «Кайзеркеллер» стали делать студенты - воспитанные, одетые менее крикливо, хотя и очень модно.

Рокеры по-прежнему оставались в клубе, но уже не играли там первую скрипку. «Отныне это место стало нашим, - говорит Клаус. - Между нами и рокерами не возникло соперничества. Я даже подружился с несколькими, хотя раньше не знался с ними. Забавными были тамошние девчонки-рокеры, никогда таких не видал. Когда они танцевали, то были похожи на маленькие грибы. На них были короткие широкие юбки, надетые поверх пышных нижних.

Теперь «Битлз» почти все свободное время проводили в компании Клауса, Астрид и их друзей за разговорами и выпивкой. Музыканты не говорили по-немецки, но некоторые немцы кое-как изъяснялись по-английски.

– Неожиданно мы оказались среди художников, - вспоминает Джордж. - В основном это были экзистенциалисты.

– Грандиозные ребята, - подтверждает Пол. - Ничего общего с обычными немцами. Они все помешались на Стю, - он изображал им своего Джеймса Дина.

– Я прозвал их «экзистами», - рассказывает Джон. - Первые немцы, с которыми мне вообще захотелось разговаривать.

– Я совершенно не понимал произношения Джона, - говорит Клаус. - Но Джордж обычно говорил с нами очень медленно, и мы все понимали. До чего же смешно он выглядел! С торчащими ушами, с волосами, коротко подстриженными на затылке и немыслимо высоко начесанными вперед.

Целую неделю Астрид ходила в клуб каждый вечер и наконец, набравшись храбрости, спросила, можно ли их поснимать.

– Нам было так хорошо с ними, что я даже почувствовала себя более защищенной. Я поняла, что все рипербановские рокеры любят их, обожают. Готовы пойти за них в огонь и в воду. - Астрид наскребла несколько слов и выпалила свое желание сфотографировать их. - Они, в общем-то, не возражали, хотя Джон позволил себе насмешливые замечания. При случае он с удовольствием крыл фрицев на чем свет стоит, никого не стесняясь. Меня он не трогал. Но внутри он, конечно, был не таким, каким хотел казаться.

Впрочем, реакция Джона не слишком уж ее интересовала. Ее интересовал Стю.

– Я влюбилась в него с первого взгляда. Да-да. Не какие-нибудь романтические бредни, - я влюбилась по-настоящему.

Однажды они все договорились встретиться на следующий день на Рипербане. Астрид повела их на расположенную неподалеку ярмарочную площадь и сфотографировала всех, а потом пригласила к себе домой на чашку чая. Пит Бест не пошел. - Вовсе не оттого, что я не хотел пообщаться, - мне просто надо было купить кожу для барабанов, старую я накануне пробил. Но четверо остальных приняли приглашение. Астрид угостила их чаем, и ребята пришли от этого в полный восторг. Они впервые оказались в немецком доме.

В комнате, где Астрид их угощала, было очень темно и таинственно. Когда глаза привыкали к полумраку, они могли различить только два цвета, - черный и белый. Все - стены, мебель, ковры - было или черное, или белое. У стен в кадках росли деревья, они изгибались под потолком и спускались вниз по противоположной стене. Окно было занавешено, горели свечи. Одна стена задрапирована черной материей. Кто-то из ребят отодвинул ткань, чтобы посмотреть, что же за ней скрывается, и увидел себя в зеркале. «Период увлечения Жаном Кокто», - пояснила Астрид.