The Beatles

На этот раз Риччи провел в больнице почти два года, с тринадцати до пятнадцати лет. «Чем только меня не пытались занять - даже вязанием. Из папье-маше я сделал большой остров и ферму с массой животных. В больнице у меня вышла драка с одним парнишкой. Он совсем свихнулся - трахнул меня по рукам тяжеленным подносом, чудом не раздробил мне пальцы».

Из больницы Риччи выписался в пятнадцать лет. Формально он должен был к этому времени окончить школу, а на самом деле ему почти не пришлось ее посещать. Риччи следовало вернуться в школу второй ступени «Дингл Вейл» и получить свидетельство, дающее право работать. Он так долго отсутствовал, что в школе все забыли о нем.

Чтобы восстановить силы, Риччи предстояло некоторое время пробыть дома, поправить здоровье, не позволявшее ему пока всерьез думать о работе. Мать очень беспокоилась, она не могла придумать, куда ему податься. Элси знала, что Риччи нельзя поднимать тяжести, и в то же время он был недостаточно образован, чтобы заниматься умственным трудом.

Отдел трудоустройства молодежи предложил ему работу посыльного на Британской железной дороге за 50 шиллингов в неделю.

– Я пошел получать форму, но они выдали мне. только фуражку. «Ну и вшивая работенка, - подумал я. - Здесь надо проторчать лет двадцать, пока получишь полную форму». Через шесть недель я оттуда ушел. Не только из-за формы. Я не прошел медицинского освидетельствования. Потом я шесть недель проработал барменом на корабле, который ходил в Северный Уэльс и обратно. Однажды я пошел на вечеринку, гулял всю ночь, напился в стельку, явился на работу, нагрубил боссу, и он сказал: «Получай расчет, парень».

Потом через друзей Харри Ринго получил работу в фирме «Хант энд Сан». «Пошел туда, чтобы выучиться на слесаря. Но прошло уже два месяца, а я все ездил на велике и собирал заказы. К тому времени мне исполнилось семнадцать, и это все начинало мне надоедать, - меня не брали даже в подмастерья. Я пошел поговорить с начальством, а там сказали, что у них нет места слесаря; если хочу, могу стать монтером. Я согласился - о’кей. В конце концов это тоже работа. Все кругом твердят, что, если у тебя есть специальность, все будет о’кей».

На самом деле никто не верил, что у Риччи все будет о’кей: маленький, слабый, полуграмотный, - что могло из него получиться?

– У Риччи было трудное детство, - говорит Мэри Мэгуайер, которая учила его читать. - Разбитая семья, две тяжелые болезни. Я только позволяла себе робко надеяться, что он будет счастлив. Не надо никаких успехов, ничего такого - ох! Просто пусть он будет счастлив.

Две долгие болезни, по-видимому, очень сильно повлияли на Риччи, ему трудно было приспособиться к школе, работе, - к жизни. Сегодня он не может вспомнить ни одного из имен своих школьных учителей, но никогда не забывает, как звали двух ухаживавших за ним сестер, - сестра Кларк и сестра Эджингтон.

Однако сам Риччи никогда не считал себя несчастным. Он уверен, что у него было прекрасное детство.

Можно усмотреть некоторую долю иронии в том, что, когда Риччи пришел в школу второй ступени «Дингл Вейл» за свидетельством, его там никто не узнал. Прошло всего несколько лет, и в День открытых дверей школьное руководство демонстрировало парту, за которой якобы сидел Ринго Старр. За то, чтобы посидеть и сфотографироваться за этой партой, брали 6 пенсов.

19. Ринго и «Битлз»

Мальчиком Ринго не проявлял ни малейшей склонности к музыке и не освоил ни одного музыкального инструмента. «Правда, в нашем отделении в больнице был оркестр. Четыре парня играли на цимбалах и двое на треугольниках. Я подключался, только если приносили барабан».

Он как раз начал обучаться ремеслу монтера, когда разразился бум вокруг скиффла. Риччи участвовал в создании группы под названием «Эдди Клейтон Скиффл», которая в обеденные перерывы устраивала концерты для остальных учеников.

Первые, подержанные, барабаны отчим купил ему еще в Ромфорде. Они стоили 10 фунтов. «Я привез их из Лондона в фургоне нашей фирмы, - вспоминает Харри. - Потом, когда стоял на Лайм-стрит и ловил такси, чтобы доехать до дома, увидел вдруг Джо Лосса. Я подумал, что если он поинтересуется, умею ли я на них играть, то ведь придется сознаться, что нет, не умею. Но Джо прошел мимо».

Первая ударная установка Ринго стоила 100 фунтов. Ринго попросил деда помочь ему сделать первый взнос - 50 фунтов.

– Когда дед отказывал внуку хотя бы в шиллинге, Риччи устраивал дикие сцены, - рассказывает Элси. - На этот раз дед ворвался ко мне со словами: «Эй, тебе известно, что надумал твой чертов болван?» Он всегда называл его «болваном». Но деньги дед ему все-таки дал. И Риччи вернул ему долг, до последнего пенса, отдавал по фунту из каждого недельного заработка.

Мать беспокоилась, что группа отнимает у Риччи слишком много времени, так как, наверстывая упущенное в школе, он должен был посещать уроки в техническом колледже «Ривер-дейл».

Но его отчим увлекся скиффлом и заразил своим интересом мальчика. Как-то вечером Харри встретил в баре одного парня, который сообщил, что играет в группе. Он согласился послушать Риччи, и Харри условился об их встрече. Риччи вернулся со свидания вне себя от гнева. Парень играл в группе «Прайз Силвер». Они решили дать ему громадный барабан, чтобы он повесил его себе на грудь и маршировал вместе с ними по улице, выбивая дробь. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Риччи поражал успехами и в группе Эдди Клейтона. Хотя никакого Эдди Клейтона и не было. Когда создавалась группа, ее лидер Эдди Майлз из профессиональных соображений переименовал себя в Эдди Клейтона. Точно так же, как Джон, Пол и Джордж сменили свои фамилии перед гастролями в Шотландию. Наконец, проделав тот же путь, что и «Битлз», то есть пройдя через конкурсы скиффла, вечеринки и выступления в небольших танцевальных залах, Риччи оказался в группе Рори Сторма. Когда им предложили сезон у Батлина, Ринго пришлось решать вопрос с работой. Ему было двадцать лет, и впереди маячил год работы подмастерьем. «Все говорили, что я не должен уходить, и, наверное, они были правы, но мне очень уж хотелось смыться. Я тогда получал 6 фунтов в неделю у Ханта и еще около 8, играя по вечерам. Батлин предлагал мне 20 фунтов в неделю, с вычетами за жилье мне оставалось бы 16».

К тому времени группа Рори стала ведущей в Ливерпуле, и получить приглашение на тринадцать недель к Батлину означало предел мечтаний.

– Мы хотели прославиться и поэтому решили придумать себе звучные фамилии. Сам Рори Сторм уже дважды менял имя. По-настоящему его звали Элан, Колдуэлл, потом он стал Джетом Стормом и, наконец, Рори Стормом.

Именно у Батлина Ричард Старки получил имя Ринго. Иногда его называли просто Рингз [Ring - кольцо; rings - кольца (англ.)]. На шестнадцатилетие Элси подарила сыну первое кольцо. Второе, массивное золотое, которое он носит до сих пор, Ринго получил после смерти деда Старки. К двадцати годам он носил четыре кольца. У Батлина же фамилию сократили до «Старр», чтобы его соло можно было объявлять как «Старр Тайм» [«Star Time» - «Время звезды», здесь игра слов: «Starr Time» - «Время Старра» (англ.)]. Рингз превратился в Ринго, поскольку двухсложное имя хорошо звучит с односложной фамилией: Ринго Старр!

Вернувшись в Ливерпуль, Ринго справил свой двадцать первый день рождения дома, на Адмирал-гроув. Приглашены были все ведущие группы, кроме «Битлз», - «Джерри энд Пейсмейкерз», «Бит Три» и Силла Блэк. «Битлз» не пришли, - Ринго их просто не знал. Они жили в другой части Ливерпуля и были для него всего лишь одной из многих пытавшихся пробиться групп.

В крохотную гостиную на Адмирал-гроув - всего десять на двенадцать футов - набилось каким-то образом шестьдесят человек. Это число известно точно, потому что в конце вечеринки Ринго выстроил всех гостей на куче битого кирпича против дома и сфотографировал их.

Мать Ринго Элси давно уже знала Силлу Блэк, жившую по соседству, - на самом деле она была Силлой Уайт. Почти целый год они с другом приходили к миссис Старки по средам после работы. Силла выпивала свой чай, а потом делала Элси прическу. Тринадцать недель успешных выступлений у Батлина не прошли даром. Посыпались новые приглашения. Группа отправилась на гастроли по военно-воздушным базам США во Франции, и Ринго утверждает, что это был сплошной кошмар. «Может, французы и не любят англичан, но уж мне-то они и подавно не понравились».