Пилот особого назначения

– Здесь!

"Здесь" для человека свежего ничем не отличалось от "там". От тысячекратного "там" среди величественного однообразия деревьев, сугробов, буреломов и прочей русской зимней сказки.

– Ых-х-х... – выдохнул доктор. – Где... здесь?

– Здесь, здесь. – Чернобородый ловко подкатил к седому от древности кедру и дружески погладил двухобхватный ствол. – Этот парень стоит здесь уже лет пятьсот, и еще три раза по столько простоит.

Он поднял лицо к черному небу и произнес длинную фразу по-испански. После чего скинул лыжи, рюкзак, карабин и вооружился саперной лопаткой.

Во все стороны полетел снег. Доктор тяжело присел на землю, порылся в недрах парки и извлек фонарик – морозная взвесь заиграла и заискрила в луче мощного люминогена, буквально разрубившего тьму.

– Толково придумал, – недовольно буркнул здоровяк, не прекращая работы. – Такая демаскировка... а, по фигу! Всё ж веселее!

Клинок лопаты вместо задорного, снежного "вжих-вжих", издал унылый "чвеньк" – началась промороженная земля.

– Может, помочь? – Спросил доктор.

– Чем? Лопатка-то одна! Сиди уж... Да-а, вот она, закладочка! Вывел чисто! Вот, гляди: это переплетение корней маскирует сенсорный элемент! Ух, упарился... черт... так, где коммуникатор?.. Только бы автоматика меня признала! А то хрен вскроешь – натуральный сейф, мы тут партизанили качественно, без дураков...

Он вытащил коммуникатор и принялся пробуждать от сна старую аппаратуру.

– Любопытно, против кого вы тут собирались партизанить шестнадцать лет назад?

– Флотская разведка, друг мой – серьезная контора. М-м-м... семь-семь-девять или девять-девять-семь? м-м-м... Так вот, серьезная контора отличается от всех прочих тем, что готовится к любым вероятностям. Даже совершенно невероятным. Если хочешь знать, мы тут отрабатывали автономные действия подразделения в условиях глобальной гражданской войны – сепаратисты, самоопределение территорий и так далее. Отсюда закладки с оружием, документами, деньгами, цивильной одеждой! А также схроны, базы и даже мобильные ремзаводы! Вот так-то. Или, думаешь, с чего я выбрал именно Махаон, а? Я здесь отлеживаться буду до Второго Пришествия, и ни одна падла не найдет!

Он на секунду прекратил вбивать код в коммуникатор, подумал и добавил:

– Кроме, конечно, родной конторы. Хотя ей-то с чего? Официально мы оба пропали без вести. А за давностью лет нас и в двухсотые могли определить, запросто!

Под землей и снегом нечто щелкнуло и коротко заурчало.

– Работает! – Радостно воскликнул чернобородый. – Ну, теперь живем!

Доктор покачал фонариком и хмыкнул.

– Да-а-а, Соломончик... Какие же среди вашего начальства встречаются постмодернисты! Подумать только! Гражданская война!

– Не называй меня "Соломончик", я этого терпеть не могу... А что значит "постмодернисты"?

– Это, друг мой, когда людей посылают на задание, имея в виду зачистить их с орбиты главным калибром линкора. Или вот так: готовятся к гражданской войне на совершенно мирной планете.

– Пф-ф-ф! Скажешь тоже! Во-первых, служба такая. Во-вторых, Док, уж чья бы корова мычала. В-третьих, будь проще, – зачем называть мудаков таким красивым словом, когда можно сказать безо всяких: мудак?

– Потому что, как ты верно подметил, я сам, брат, из этих. И я не настолько самокритичен, чтобы прямо признать себя мудаком. Пусть будет постмодернист. – Сказал доктор и замолк, зябко ежась.

Здоровяк залез в раскоп и завозился тревожной землеройкой. В свете фонаря зеленела брошенная лопатка, унты сорок последнего размера и обширный зад чернобородого. Наконец он выбрался и помахал небольшим контейнером.

– Всё, готово дело! Бланки документов, карты активации в базе данных, аппарат татуажа радужки глаз, кредитки – всё подлинное, натуральное – не какая-то туфта! Так что, мистер Фарагут, эпоха постмодерна для нас окончена. Начинаем жизнь честных граждан Объединенных Наций! Нету больше доктора Скальпеля и Салмана дель Пино – известных по всему Тремезианскому поясу... постмодернистов!

Часть 1.

Глава 1. Освобождение.

Декабрь, 2621 г. Изолятор тяжелого авианосца "Римуш". Местоположение неизвестно.

Рапира – Кресту.

Получен сигнал SOS от аппаратуры агента Куницы.

Крест – Рапире.

Приказываю приступить к эвакуации агента Куницы. Он, как и носимая аппаратура, не должны оставаться в руках Конкордии ни одной лишней секунды. Под вашу личную ответственность.

Карцер. Опять он.

Как я уже, кажется, говорил: кому суждено быть повешенным – не утонет. Эта старая истина вела меня по тропинке судьбы с детерминизмом механического хронометра. Щелк! Поворот шестерни и стрелка перемещается... как обычно – в карцер, отмечая начало нового этапа моей жизни.

Оставалось надеяться, что это именно начало нового этапа, а не конец старого. Так ведь можно допрогнозироваться и до виселицы.

Впрочем, шутки шутками, а мы с Комачо Сантушем влипли крепко! Ой, крепко! И виселица вдруг оказалась до ужаса реальной – ведь мы во власти чокнутых из Великой Конкордии, где, как мне объяснили, за шпионаж полагалось именно это архаическое устройство – перекладина, скользкая веревка с петлей на конце, люк и недолгий полет к предкам длиной в метр.

Нам шили именно шпионаж.

Что значит шили?!

Пришили, друзья мои и внимательные читатели! При-ши-ли! Вот так! В одно касание!

Конечно, клоны нас спасли от быстрой кремации. Наши с Сантушем "Хагены" были обречены, когда мы улепетывали от плазменной волны сверхновой, в которую превратили злобные пришельцы наш Моргенштерн. И никуда бы мы не улепетнули, если бы не очень вовремя подвернувшийся легкий авианосец "Гард" военно-космического флота Великой Конкордии.

Вот тоже, кстати, удивление миру...

Вдумайтесь: чужаки взорвали звезду! Это ведь не петарда, не контейнер силумита и даже не сверхзащищенная петербургиевая ^[1]БЧ. Звезда взрывается согласно собственному жизненному циклу, который повинуется законам настолько величественным, что все телодвижения сапиенсов рядом с ними – суета муравьев.

И тут на тебе: прилетели и взорвали. Разрыв шаблона и отвал башки. Но это к слову – в те дни моя башка болела о другом.

Полчаса прошло после выхода из Х-матрицы, когда "Гард" умчался из гибнущей системы звезды Моргенштерн. Вот вам мизансцена: мы с Комачо Сантушем на полетной палубе авианосца. Сидим на стопорных башмаках подле моего "Хагена" и мерзко потеем. Нас только что вынули из скафандров, поэтому пот особенно заметен – летными комбезами можно селедку засаливать.

– Ну что, брат...

– Это трындец, брат!

– Ах-ах-ахренеть!

– Ну ваще, что-то у меня сердце раззвонилось...

– До инфаркта – один шаг!

Так между нами проистекал содержательный диалог. Вокруг шустрили клонские палубные техники, как обычно величаво и с чувством важности момента, а на бимсах сияли золотом фравахары – тоже как обычно.

И тут...

Пространство палубы рассекает маршевый топот, десантники в полной экипировке – целое отделение: ствол под дых, лежать, морды в пол!

В чем дело?

Извольте:

– Вы задержаны по подозрению в шпионаже и проносе особых следящих устройств на борт боевого корабля Великой Конкордии!

– Каких, в червонную задницу, особых устройств?! – Заорал я и попытался обернуться, чтобы посмотреть в бесстыжие глаза клонского офицера, оттарабанившего сию ахинею.

Рядом блажил по-испански Сантуш, а меня, больно стукнув, вернули в исходное положение "мордой в пол". Это здорово прочищает мозги, товарищи. Точно говорю.

Потому что, когда в плечо впечатался приклад автомата, голову навестила ценная мысль: "Мать моя! Ниппонский бог! Да у меня же на руке целый натуральный шпионский комбайн! Замаскированный под переводчик "Сигурд"!"