Квест

— Не знаю, — сухо ответила княжна. Она больше не улыбалась. — Вы рассказали слишком много или слишком мало. Не останавливайтесь на середине.

Сосед беспокойно заерзал, поднялся из кресла.

— Я, пожалуй, пойду, — пролепетал он. — Уже поздно…

Тут он ненароком посмотрел в окно и вздрогнул.

— Там человек в кожаной куртке! Узкоглазый! — с ужасом прошептал Ромашкин. — Он стоит за кустом и чего-то ждет!

— Это… наш товарищ. — Гальтон сделал успокоительный жест. — Он китаец… Он… нас сопровождает. Всё в порядке.

Лицо Степана Сергеевича побледнело и даже чуть ли не позеленело. Он понес околесицу:

— Да, в наших органах служит много китайцев, и латышей, и евреев… Это нации, у которых высоко развито чувство пролетарского интернационализма… — Сбился и жалобно воскликнул. — Почему вы не предупредили, что вас сопровождают? Я бы не стал к вам соваться! Скажите, пожалуйста, товарищу сопровождающему, что я не собирался нарушать правило 7! Ради бога! А лучше ничего ему не говорите! У меня и так уже пять баллов!

Зоя остановила его:

— Перестаньте. Мы ничего ему не скажем.

— Правда? Я вам верю. У вас хорошее лицо. — Ромашкин всхлипнул. — Мы будем дружить, да?

— Конечно. Ведь мы соседи.

— Ну, спокойной ночи. В восемь утренняя линейка. Там вас представят всему контингенту. Увидимся.

Степан Сергеевич удалился. Он несколько раз поклонился кусту, за которым так неудачно спрятался Айзенкопф, и засеменил по дорожке.

— Что за чертовщина здесь творится? — озабоченно произнесла княжна. — Ты что-нибудь понимаешь?

— Только одно: у нас времени максимум до восьми утра.

— Смотрите, что я нашел под крыльцом. Наверно, осталось от прежних обитателей. — Айзенкопф показал модель планера. — Резиномотор довольно оригинальной конструкции. Мальчишка, который придумал ее, далеко пойдет.

— Вряд ли, — мрачно обронил Норд, но воздержался от объяснений.

Зоя, обойдя комнаты, принесла тоненькую брошюрку.

— Лежала в спальне на тумбочке. Называется «Правила поведения контингента коммуны-заповедника «Ленинский путь». И длинный перечень. Правило № 1: «Попытка проникновения в Спецсектор карается немедленной депортацией». Правило № 2: «При разговоре с Объектом запрещается выходить за рамки Инструкции под угрозой немедленной депортации». Правило № 3: «Любая попытка покинуть территорию поселка карается немедленной депортацией». Правило № 4: «Запрещается использовать любые бензиносодержащие материалы». Правило № 5: «Запрещается шуметь вблизи Спецсектора». Правило № 6: «Новым членам Контингента строжайше запрещается рассказывать старым членам…» Ну, это мы уже слышали. Список очень длинный. Некоторые пункты выглядят не менее экзотично, чем запрет на бензиносодержащие материалы. Например, нельзя заниматься радиолюбительством и запускать воздушных змеев. В конце — «прейскурант»: количество штрафных баллов по каждому пункту. Кто набрал 7 баллов, подлежит депортации.

— Что всё это значит? — спросил биохимик, не слышавший разговоров с аборигенами. — Может быть, мы с вами умерли и по ошибке попали в коммунистический рай?

— Вряд ли. — Зоя поежилась. — Из рая не депортируют.

Курт с нею не согласился:

— Это как посмотреть. Вспомните Адама и Еву, которые тоже нарушили правила. Да и что за коммунистический рай без депортаций?

Конец схоластической дискуссии положил Гальтон.

— Кто эти люди? Сотрудники ГПУ? Вряд ли. Слишком они травоядные. К тому же Ромашкин сильно испугался, когда принял Курта за чекиста… Что в Спецсекторе? Кто такой этот «Объект», которого возят в инвалидном кресле? Почему нам должны быть знакомы его фотографии? Перед нами множество вопросов, на которые пока нет ответа. Но мы знаем, где ответ находится.

— Где? — в один голос спросили остальные.

— Там. — Доктор вытянул руку с загадочным прибором. Стрелка указывала назад — туда, где остался Спецсектор. — Придется нарушить правило № 1.

* * *

Было уже заполночь. Они двигались через лесок очень осторожно, но на песчаной дорожке им никто не встретился. Впереди светились пустые улицы «оргцентра», но группа обошла его стороной, все время держась деревьев.

Вот справа показался угол огороженного парка.

— Преграда номер три, — тихо сказал Айзенкопф. — После тройной колючей проволоки и трехметрового сплошного забора она выглядит слабовато. — Он припал к биноклю. — Вижу ворота. Они приветливо открыты, но внутренний голос подсказывает мне, что это гостеприимство обманчиво. Хм, в чем же здесь ловушка?