— А может быть, там лежит восковая кукла? Что если Громову и его коллегам удается как-то поддерживать искру жизни в своем обожаемом вожде, которого они считают величайшим гением человечества? Что если Ленина содержат в этом Спецсекторе в качестве пчелиной матки всего социалистического улья? И доят из его мозга сок, которым подпитывают нового вождя, суррогатного гения?
Эту идею Гальтон выдал не без гордости — она казалась ему не просто правдоподобной, а блестящей. Но коллеги восприняли смелую гипотезу без восторга.
— С ума вы что ли спятили, — проворчал биохимик.
Княжна выразилась деликатнее:
— Интересное предположение.
Уязвленный реакцией, доктор сказал:
— Сейчас сами увидите.
Они уже были возле самого дома. Слабый свет горел в одном из окон второго этажа, остальные были темны.
«Троянский конь» медленно поднимался по ступенькам.
Быстро перебежав через открытое пространство, члены экспедиции заняли боевую позицию: Курт со своим «насосом» справа от двери, Гальтон и Зоя слева.
— Звоню? — спросил заведующий. Его лицо было таким же застывшим, как маска Айзенкопфа. — Ночью никто кроме меня не имеет права входить в дом. По инструкции, один медик спустится в прихожую. Я назовусь, он откроет дверь…
— Давай, давай! Не тяни! Всё ясно, — поторопил его немец.
Неожиданно коротышка улыбнулся.
— Перекреститься хочется, — сказал он. — Да мировоззрение не позволяет.
И нажал на кнопку.
Доктор, выражаясь по-русски, навострил уши, но звонка слышно не было. Как и шагов, спускающихся по лестнице.
Вместо этого наверху распахнулось окно. Норд вжался в стену. А как же инструкция?!
— Товарищ заведующий? — послышался удивленный голос. — В чем дело?
— ШЛИССЕЛЬБУРГ! ШЛИС-СЕЛЬ-БУРГ! — дважды выкрикнул начальник. — СКОРЕЕ!
Толкнул Норда, Айзенкопфа лягнул ногой и побежал вниз по ступенькам.
В руке немца чихнул пневмопистолет. Чекист, всплеснув руками, скатился на гравий. Вот тебе и троянский конь…
Рама с шумом захлопнулась.
Гальтон попытался вышибить дверь — бесполезно. Зоя подняла камень и с размаху бросила его в окно первого этажа — оно даже не дрогнуло. Пуленепробиваемое стекло…
— Курт, надо что-то делать! Они поднимут тревогу! За воротами взвод охраны!
— Я и делаю…
Биохимик, присев на корточки, рылся в своем рюкзаке.
— В сторону! — прокряхтел он, прилепляя к двери какую-то коробочку. — Сейчас рванет!
— Поднимать шум нельзя! Тогда уж точно нагрянут!
— В сторону, черт бы вас побрал! — Айзенкопф оттащил доктора за выступ. — Не считайте меня идиотом. Это бесшумный динамит. Оригинальная разработка нашей лабора…
Пуффф! — охнула дверь, выдула клуб белого дыма и провалилась внутрь.
Грохоту и лязгу от ее падения было немало, но вряд ли этот шум могли слышать за пределами парка.
Быстроногая княжна ринулась в дымный проем первой. Гальтон с Куртом нагнали ее только на лестнице. Разглядывать, что вокруг, было некогда. Да и ничего интересного интерьер дома собою не представлял — обычное санаторно-госпитальное сочетание чего-то белого с чем-то металлическим. От обстановки дореволюционной усадьбы здесь ничего не осталось.
На верхней площадке, моментально сориентировавшись, Норд бросился вправо — освещенное окно находилось в той стороне.
Они пробежали через анфиладу каких-то помещений, где стояла мебель под белыми чехлами и зеленели растения в кадках.
Вот и освещенная комната. По виду — приемная. Стол с телефонами, кожаные кресла, диван со смятой подушкой. Несомненно, здесь и дежурили спецмедики. Их в кабинете не было, но впереди виднелась еще одна дверь — двойная, из матового стекла. Оттуда доносились возбужденные голоса.
Айзенкопф подпрыгнул, мощным ударом ноги вышиб обе створки. В облаке осколков и щепок он вломился в соседнюю комнату.
Она была абсолютно не похожа на остальные и больше всего напоминала детскую — для девочки из стародавних времен. На потолке были нарисованы феи и эльфы, в большом открытом шкафу на полках чинно сидели старинные фарфоровые куклы, большой бархатный медведь, линялый заяц, турок в потускневшей парчовой чалме. Хорошо, что первым в эту игрушечную лавку ворвался Курт, а не Гальтон, у которого от неожиданности мог произойти сбой реакции. Но Айзенкопф не стал отвлекаться на чудной антураж. Он вывернул локоть, наставив свой кривой пистолет вроде бы в стену, а на самом деле дулом в сторону кровати.