Укрощение любовью, или Уитни

Она вышла и вернулась в ту минуту, когда Уитни заканчивала одеваться.

— Как я выгляжу? — нерешительно спросила девушка, медленно поворачиваясь перед Эмили.

Сегодня она надела наряд из бархата цвета аквамарина, с длинными рукавами и квадратным вырезом. Тяжелые темно-рыжие волосы, сверкавшие в пламени свечи, были убраны со лба, уложены короной и скреплены застежкой из аквамаринов и бриллиантов так, что часть локонов спадала до талии естественными волнами, подвитыми на концах. Роскошный туалет выглядел соблазнительным и в то же время скромным; прическа подчеркивала скульптурные черты слегка порозовевшего лица.

— Ты похожа на прекрасную деву в древнем храме, которую вот-вот должны принести в жертву кровожадным богам, — торжественно провозгласила Эмили.

— Хочешь сказать, что у меня испуганный вид?

— Панический. — Эмили сжала холодные влажные руки Уитни в своих теплых ладонях. — Ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас, но этого недостаточно. Я знаю человека, с которым тебе придется встретиться, и поверь, на него нисколько не подействует появление робкой, запуганной молодой женщины, которую он к тому же до сих пор видеть спокойно не может. Он любил тебя за силу духа и мужество. И если ты предстанешь перед ним в образе воплощенного покорства и застенчивости, значит, ты не та, кого он любил, и неминуемо потерпишь неудачу. Клеймор позволит тебе объясниться и попросить прощения, но в ответ поблагодарит и распрощается. Сделай что-нибудь: спорь, вызови его гнев, если необходимо, только забудь о страхе! Стань той девушкой, к которой Клейтон воспылал страстью, улыбайся, флиртуй, хоть дерись, но, пожалуйста, никакого смирения!

— Теперь я знаю, что испытывала бедняжка Элизабет, когда я подбила ее выступить против Питера, — то ли вздохнула, то ли рассмеялась Уитни. Но подбородок сам собой приподнялся, и она стала прежней — гордой и величественной.

Эмили проводила ее до кареты Майкла, и Уитни крепко обняла подругу на прощание.

— Что бы ни случилось, никогда не забуду, как ты сражалась за меня.

Кони тронули, унося немного успокоившуюся Уитни и оставив позади трясущуюся от волнения Эмили.

Проведя час в пути, Уитни почувствовала, что постепенно начинает терять самообладание, и попыталась взять себя в руки, представляя их встречу. Откроет Клейтон дверь сам или прикажет дворецкому провести ее в кабинет? Заставит ли Уитни ждать или ворвется в комнату и угрожающе нависнет над ней с холодным, замкнутым лицом, дожидаясь, пока она закончит говорить, чтобы немедленно выбросить ее вон? Как он будет одет? Наверное, в домашнюю куртку, подумала Уитни с упавшим сердцем, оглядывая свой роскошный наряд, за который заплатил Клейтон.

Она снова одернула себя и с твердой решимостью постаралась забыть о несоответствии их одежды и снова сосредоточиться на подробностях встречи. Будет ли Клейтон рассерженным или просто безразличным? О Господи, пусть уж лучше он придет в бешенство, пусть набросится на нее, наговорит ужасных вещей, только не обращается с ней холодно и вежливо, иначе это будет означать, что она ему совершенно безразлична.

Ужасное предчувствие неудачи охватило девушку. Будь Клейтон все еще неравнодушен к ней, никогда не стал бы хладнокровно дожидаться, пока она приедет, и по крайней мере послал бы сухую записку, сообщавшую, что он будет ее ждать.

Экипаж резко повернул и остановился перед гигантскими железными воротами.

— Он велел не пускать меня! — панически охнула Уитни, но в этот момент привратник, одетый в темно-красную ливрею, отделанную золотым позументом, вышел из сторожки и о чем-то заговорил с кучером Арчибалдов.

Уитни облегченно вздохнула, когда привратник позволил им проехать и лошади пустились вскачь по широкой ухоженной дороге. По обе стороны проплывали бесчисленные газоны и огромные парки, усаженные деревьями, с которых уже облетела листва. Живописный пейзаж простирался насколько хватало глаз.

Копыта прогромыхали по мосту, перекинутому через глубокий ручей, и наконец вдали показался великолепный дом со сверкающими стеклами бесчисленных окон и изящными балкончиками. Центральное здание поднималось на три этажа, и гигантские крылья отходили с обеих сторон, служа обрамлением террасному внутреннему двору размером с лондонский парк.

В прошлый раз Уитни была так убита горем, что почти не обратила внимание на дом. Даже сейчас она откинулась на сиденье и тоскливо зажмурилась, отгоняя воспоминания. Это она назвала его жилище «убогим» или сам Клейтон? Да ее собственный дом целиком поместится в одном-единственном крыле этого, и еще останется место для четырех таких же.