Каждый твой вздох

Кейт Донован совсем не была женщиной в его обычном стиле, и бурная физическая реакция на единственный поцелуй тоже показалась ему весьма необычной. Днем, когда она опрокинула на него «Кровавую Мэри», его желание вновь увидеть ее было вполне естественным: какой мужчина не назначил бы свидания такой хорошенькой девушке? Но вечером его влечение к ней усиливалось так бурно с каждым новым ее поступком и словом, что единственный поцелуй, предназначенный, чтобы выразить чисто физическое желание, которое скоро будет удовлетворено, стал чем-то другим. Выражением безумной потребности.

Кейт остановилась, чтобы сорвать белый цветок с куста. Поднесла цветок к носу, глубоко вдыхая аромат и глядя на воду. И внезапно Митчел перенесся на десять лет назад, в дом греческого бизнесмена, где праздновали какое-то событие. Когда ему надоел шум, он захватил с собой выпивку и медленно побрел по тропинке, кончавшейся у входа в маленький, залитый светом факелов садик на краю обрыва. В центре стояла статуя молодой женщины с вьющимися волосами, державшей в руке цветок. Судя по одежде, статую изваяли совсем недавно, но что-то в ней привлекало Митчела.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросил он у статуи, изучая черты ее лица.

Идиотский вопрос. Как и тот факт, что он сравнивает рыженькую девушку из Чикаго с греческой статуей из алебастра. Его реакция на Кейт Донован была не только странной, но и непредсказуемой, и хотя Митчел понятия не имел, почему она так на него повлияла и куда все это приведет, все же несколько насторожился. Общее направление движения вызвало смутные подозрения. Придется проследить, чтобы курс прокладывался более тщательно и на его условиях.

Кейт остановилась перед ними посмотрела в сторону берега, где музыканты заиграли очередную самбу.

— Мы опять с музыкой, — беспечно сообщила она, стараясь игнорировать его холодноватую улыбку и руки в карманах. — Официант сказал, что там чья-то вечеринка.

Митчел посмотрел в ту сторону и назвал мелодию, которую играли музыканты.

— «Корковадо», — отметил он, но не попытался вновь пригласить ее на танец, и Кейт решила, что он так сдержан в присутствии официантов.

И поскольку так и не смогла возродить то настроение, ко-торое царило здесь до появления официантов, решила, что лучше всего затеять легкую беседу, а если повезет, побольше знать о человеке, с которым собиралась лечь в постель.

— Судя по тому, как вы танцуете, я уже поняла, что вы любите музыку, — начала она. — А какая ваша любимая?

— Джаз.

Кейт с преувеличенным отчаянием вздохнула:

— Мужчины вечно предпочитают джаз, потому что им лень слушать тексты песен. А с джазом можно даже не притворяться, что слушаешь. Ну а кроме джаза?

— Классическая музыка.

— В которой вообще нет текстов, — кивнула она с таким самодовольным видом, что Митчел невольно улыбнулся. — А кроме джаза и классической музыки?

— Опера.

— Тексты, которые вообще невозможно разобрать, — сухо заметила Кейт, торжествующе поднимая руки в знак того, что сумела доказать свою теорию, но промелькнувшая в его глазах нерешительность заставила ее опустить руки. — Вы знаете итальянский?

Именно итальянский, а не английский был первым языком Митчела, но вместо того чтобы признаться в этом и спровоцировать очередной допрос, он просто кивнул.

— Может, и говорите на нем? То есть объясняетесь так же хорошо, как на голландском и английском?!

— Я не слишком силен в голландском, — напомнил он. Из этого Кейт заключила, что в итальянском он как раз силен, и с возрастающим уважением уставилась на собеседника.

— И сколько же языков вы знаете?

— Не считал.

— Давайте посчитаем, — предложила Кейт, принимаясь загибать пальцы.

— Лучше не надо! — отрезал Митчел, надежно пригасив и ее улыбку, и энтузиазм, отчего ему вдруг стало так стыдно, что он поспешил неуклюже загладить свою грубость, предложив не слишком понятное объяснение, смутившее девушку и потребовавшее уточнения: — Большинство европейцев говорят на нескольких языках.

— Но вы скорее похожи на американца. Никогда бы не по думала, что вы европеец.

— Я не европеец.

— Тогда кто же вы? — не выдержала она.

— Ни то и ни другое. Я нечто вроде гибрида всех цивилизаций, — ответил Митчел напрямик, потому что именно гибридом и считал себя. Но когда сообразил, что мягкий голос и сияющие глаза только сейчас заманили его в ловушку, заставив высказать то, что он никогда не признал бы вслух, ему стало не по себе. Митчел нетерпеливо посмотрел в сторону террасы и, взяв Кейт под руку, повернул туда. — Официанты уже ушли. Зайдем в номер, — попросил он, намереваясь без дальнейших обсуждений уложить ее в постель.