Наконец-то вместе

И в этот момент защитный панцирь оцепенения был разрушен смеющимися голосами. И Ли пошла на звук. Джо первым заметил ее и виновато вскочил, едва не перевернув стул.

— Хотите горячего кофе? — выпалил он. — А у нас гости. Смотрите, кто пришел…

Ли замерла на месте, застигнутая врасплох присутствием Майкла Валенте, который, похоже, устроился как дома и даже играл в карты с ее водителем и соседкой. Он медленно встал. На губах играла смущенная улыбка человека, который прекрасно понимал, что не должен быть здесь, и все же был исполнен решимости остаться на месте. Ли прочитала в его лице все это и более того, но даже не попыталась ничего предпринять. Просто стояла и ждала, пока он подойдет к ней.

Майкл поднял руку, и она хотела протянуть свою, чтобы обменяться с ним рукопожатием, но он вместо этого сжал ее подбородок, прищурился и слегка повернул ее голову сначала налево, а потом направо. И она позволила ему это, глядя прямо в глаза своими, огромными и немигающими.

Он был старым другом. Но к этому времени она уже могла перечислить все соболезнующие фразы, которыми удостаивали ее старые друзья, как истинные, так и ложные. И теперь ожидала, что он спросит: «Как вы себя чувствуете? С вами все в порядке?»

Но вместо этого он опустил руку и выпрямился. Широкие плечи загораживали остальную часть кухни.

— Сто лет вас не видел, — пророкотал он, умело изображая глубокую обиду. — И вы даже не хотите спросить, как я себя чувствую?

Ли тихо ахнула. Изумление и шок сделали свое дело. Потрясенная Ли рассмеялась и протянула ему руки, но смех угас так же внезапно, как вырвался, сменившись неожиданной непреодолимой потребностью расплакаться. Но Ли взяла себя в руки и упорно растянула губы в улыбке:

— Простите. Как вы себя чувствуете?

Она даже не сразу поняла, что он поменялся с ней ролями!

— Отвратительно, — угрюмо признался он. — Все болит, особенно душа. То, во что я верил, оказалось ложью, а люди, которых я считал друзьями, меня предали…

К своему ужасу, Ли почувствовала, как в глазах вскипели горькие слезы и полились по щекам, но Майкл тихо продолжал:

— Я не могу спать, потому что боюсь увидеть сны… Она наспех смахнула слезы, но он сильным рывком притянул ее к себе и прижал ее лицо к своей груди.

— Поплачь, Ли, — прошептал он. — Поплачь. Секундой прежде он заставил ее смеяться, теперь же Ли обнаружила, что беспомощно всхлипывает, выплескивая так долго копившуюся тоску. Она хотела вырваться и убежать, но кольцо его рук чуть заметно сжалось. Ли обмякла, и теплая ладонь легла на ее щеку и нежно погладила.

— Все будет хорошо, — прошептал он, когда поток слез стал потихоньку пересыхать. — Обещаю.

Свободной рукой он протянул ей платок. Ли взяла аккуратно сложенный квадратик ткани и чуть отстранилась, вытирая глаза, слишком смущенная, чтобы взглянуть на Майкла.

— Похоже, я этого не перенесу, — призналась она.

Он снова сжал ее подбородок и приподнял, вынуждая встретить свой взгляд.

— Ты ведь не больна раком или какой неизлечимой болезнью, так что обязательно переживешь. У тебя есть достаточно сил, чтобы решить, как долго и как мучительно ты готова страдать из-за измен мужа и оскорбленной любви.

Ли шмыгнула носом и снова вытерла глаза.

— Иногда я злюсь, но это не помогает.

— Гнев — это всего лишь форма самоистязания.

— Тогда что же мне делать?

— Ну… ради собственного самоуважения, пожалуй, стоит отплатить ему тем же. Сразу почувствуешь себя лучше.

— Прекрасно, — улыбнулась она сквозь слезы. — Достань лопату, и давай выкопаем его!

Майкл рассмеялся и, прижав ее к себе, уперся подбородком в пушистую макушку.

— Мне нравится твой темперамент, — с веселой нежностью заметил он. — Но давай начнем с чего-нибудь менее трудоемкого.

Осознав, что уже довольно давно остается в его объятиях, Ли сконфузилась и отступила.

— Что же ты рекомендуешь?

— Рекомендую поужинать сегодня со мной.

— Согласна. Попрошу Хильду приготовить…

— Не здесь.

— То есть в ресторане? Не думаю… не хотелось бы…

Он уже приготовился к спору, но Ли решительно покачала головой, ужасаясь самой мысли о том, чтобы показаться на людях и терпеть любопытные, безжалостные взгляды посторонних и приставания своры репортеров, которые непременно объявятся еще до того, как уберут последнее блюдо.

— Не могу. Пока еще нет.

— Тогда здесь, — согласился он.