Рай. Том 2

Мередит рассеянно провела пальцами по пыльным корешкам книг, не видя ни одного названия. Интересно, сколько еще женщин вместе с ней хранят интимные воспоминания о теле Мэтта, сливающемся с их телами. Десятки, решила она, если не сотни. Но ни гнева, ни ненависти она не испытывала. Стоит ли осуждать Мэтта за его сексуальные подвиги, как, впрочем, и женщин, так охотно предлагавших ему себя? Нет, теперь, став взрослой, она понимала, что Мэтт поистине излучает чувственность и неотразимую притягательность. А если к этому добавить огромное богатство и приобретенную власть, нетрудно понять, почему женщины ни в чем не могут ему отказать.

Но ей самой подобная опасность не грозит. Ни чуточки! Мередит не хватает только неожиданного вторжения в ее жизнь этого коллекционера женских сердец, сексуального атлета, привыкшего видеть у своих ног любую женщину! Лично Мередит предпочитает спокойных, надежных, высокоморальных мужчин вроде Паркера. Правда, нужно признать, она прекрасно проводит время в обществе Мэтта. Возможно, даже слишком прекрасно.

Мэтт с дивана наблюдал за Мередит, надеясь, что она не сможет отыскать подходящую книгу и не погрузится в чтение на весь остаток вечера. Заметив, что Мередит чересчур долго задержалась у полки с играми, Мэтт подумал: она, возможно, смотрит на» монополию «… и вспоминает тот вечер, когда они все вместе играли.

— Хочешь поиграть? — спросил он. Мередит, резко повернувшись, воззрилась на него со странной настороженностью:

— Поиграть? Во что?

— Мне показалось, ты смотришь на одну из игр… ту, что наверху.

И тут Мередит разглядела» монополию «, и все заботы и тревоги исчезли при мысли о том, что следующие несколько часов можно провести в таком глупом и легкомысленном занятии, как игра в» монополию «. Улыбнувшись, она потянулась к коробке:

— А ты хочешь?

И Мэтт неожиданно захотел этого так же сильно, как, по-видимому, и сама Мередит.

— Неплохо бы, — решил он, сбрасывая покрывало с дивана, чтобы было удобнее сидеть вдвоем, поставив доску между ними.

Два часа спустя поле доски почти все покрылось» домами»и «отелями» Мэтта, так что Мередит была вынуждена платить аренду каждый раз, когда ее фишка приземлялась на выигранный им участок.

— Ты должна мне две тысячи за последний ход, — напомнил он, страшно довольный проведенным вечером и совершенно очарованный женщиной, обладающей способностью превратить игру в «монополию»в одно из самых восхитительных развлечении, которые ему доводилось видеть за много лет. Он протянул руку:

— Отдавай-ка долг.

Мередит наградила его ясным, невинным взглядом, вызвавшим у Мэтта невольный смешок, прежде чем она объявила:

— У меня осталось только пять сотен. Не откроешь ли кредит?

— Ни за что. Я выиграл. Отдавай все.

— У некоторых жадных хозяев трущоб совсем нет сердца! — прошипела она, почти швыряя деньги в протянутую руку, и попыталась угрожающе нахмуриться, но кончила тем, что улыбнулась:

— Следовало бы знать, когда мы в последний раз играли в эту игру и ты скупил все подряд и отобрал у нас последние деньги, что рано или поздно ты станешь известным магнатом.

Но вместо того чтобы улыбнуться в ответ, Мэтт взглянул на нее и спокойно спросил:

— А если бы ты знала, это имело бы какое-то значение?

Сердце Мередит, казалось, перестало биться: слишком неожиданно-мучительным оказался этот прямой вопрос. Отчаянно пытаясь найти подходящий случаю легкомысленный ответ и вернуть прежнее настроение, она окинула его комическим взглядом несправедливо оскорбленной жертвы и начала укладывать доску в коробку. — — С вашей стороны очень мило намекнуть на то, что в далекой юности я была завистливой и корыстной, мистер Фаррел. Ты и так достаточно унизил меня, выиграв все мои денежки!

— Ты прав, — подражая ее беззаботному тону, ответил Мэтт, потрясенный вырвавшимся у него вопросом и взбешенный на себя за то, что неожиданно начал интересоваться, по каким причинам она так долго оставалась замужем за ним. Поднявшись, он начал разбрасывать уголья, чтобы ночью они не вспыхнули и не наделали пожара, а когда поднялся с колен, уже успел полностью овладеть собой.

— Кстати о деньгах, — заметил он, пока она водворяла коробку обратно на полку, — если ты собираешься снова выступить гарантом долга компании, по крайней мере не мешало бы настоять, чтобы банк твоего жениха согласился освободить тебя от гарантии через два-три года. Это достаточно долгий срок, чтобы убедиться в платежеспособности клиента.