Истинные цвета

Она посмотрела экспозицию накануне. Как и предполагала Миранда, работы художников поразили и даже ошеломили Изабель.

Они были разными по стилю: несколько полотен в традиционной технике, множество абстрактных картин и скульптур, сюрреалистические сюжеты кошмаров, символику которых Изабель так и не удалось разгадать, яркие пейзажи, проникновенные портреты — широкомасштабная панорама художественной экспрессии. Что именно пытались выразить авторы работ — гнев, страх, ярость, страсть, надежду, — Изабель так и не определила, но в одном Скай оказалась права: этих мастеров и в самом деле объединяло нечто большее, чем просто эстетика.

В назначенный час Миранда отперла двери галереи и пригласила собравшихся внутрь. В тот же миг в радостный гул праздника ворвался вой пожарной сирены. Вдалеке вспыхнуло зарево пожара. Все загалдели, обсуждая случившееся, потом обернулись к хозяйке, намереваясь предаться блаженному созерцанию.

И тут вечерний воздух прорезал отчаянный крик Миранды. Смех и разговоры разом смолкли. Луис сквозь толпу протиснулся к жене, за ним рванулась Изабель. Войдя в галерею, гости застыли как вкопанные, придя в ужас от увиденного.

Живописные полотна в первом зале были изрезаны в клочья. Две самые большие скульптуры превратились в груды обломков. В центре зала в одном из терракотовых горшков Миранды торчал деревянный крест, выпачканный в крови. Жуткая картина ненависти и вандализма. Но кошмары на этом не кончились.

Час спустя Миранда и Луис узнали, что зловещий пожар, который они наблюдали из сада галереи, поглотил Ла-Каса. Величественная гостиница превратилась в горстку пепла. Уцелел лишь домик Изабель.

Изабель и Дюраны провели остаток ночи у Хоффманов, а на рассвете вновь пришли на пепелище. Обугленный «скелет» дома уродливым силуэтом вырисовывался на фоне утреннего неба. От едкого запаха гари и дыма у них защипало в носу, заслезились глаза.

Миранда, всхлипывая, пробиралась между обломков. Луис застыл у ворот, не в силах двинуться с места.

— Все погибло, — шептал он. — Все, над чем мы трудились, поглотил огонь.

Изабель обняла Луиса за плечи. Ее тоже охватила боль утраты. Где-то здесь валяются обуглившиеся останки ее кровати, подоконника, на котором она так любила сидеть, мечтая о будущем, кладовой, где они с Ниной часто играли в детстве.

— Воспоминания не горят, — сказала Изабель Луису, стараясь ободрить и себя, и его.

Он кивнул, но оба они понимали, что среди золы и углей похоронено то, что уже не вернуть: две картины Альтеи, семейная коллекция рождественских елочных украшений, альбомы с вырезками и фотоальбомы, коробочка с детскими вещичками Нины, фотографии их сына Габриеля.

— Мы заново отстроим Ла-Каса. — Изабель попыталась взять себя в руки и вселить в Дюранов хоть какую-то надежду. — Вы с Мирандой уже не один год мечтали все здесь переделать и отремонтировать. Теперь для этого самое время!

— У нас нет денег, — с трудом вымолвил наконец Луис.

— Мы найдем деньги.

Когда Сибил принесла кофе и булочки, Миранда вспомнила, что Изабель сегодня должна лететь в Нью-Йорк.

— Я остаюсь, — решительно заявила девушка. — Я помогу вам все разобрать, буду заботиться о вас, поддерживать и ободрять.

Миранда порывисто обняла Изабель и с трудом улыбнулась.

— Если ты уедешь в Нью-Йорк, мы сможем поселиться в твоей мастерской. А там решим, что делать.

После мучительного прощания Изабель уехала, но перед отъездом в аэропорт нанесла визит Оскару Йонту.

— Может, я не вправе вас спрашивать, но не будете ли так любезны сообщить мне, была ли Ла-Каса застрахована?

Йонт что-то забормотал про секретность страховки. Однако на ее последующий телефонный звонок он ответил:

— Боюсь, ваши опасения, Изабель, были не напрасны. Ла-Каса застрахована на весьма скромную сумму. При сегодняшних расценках страховой полис не покроет расходы на восстановление дома.

— А сколько денег на моем счете?

— Нам удалось приумножить ваш вклад, — ответил он радостно. — Мы вернули всю сумму в пересчете на нынешний курс. Двадцать пять тысяч долларов.

Изабель печально кивнула. Двадцать пять тысяч долларов — это, конечно, много, но все равно недостаточно, чтобы восстановить Ла-Каса.

— Завтра вечером в Нью-Йорке открывается выставка моих работ. Не знаю, сколько мне удастся заработать от продажи полотен, но я все перешлю на свой счет. Присовокупите эту сумму к моему трастовому фонду и выпишите чек Дюранам. Причем они не должны знать, от кого поступили эти деньги. Вы меня поняли?