Госпожа президент

Уоррен Сиффорд, как видно, очень плотно позавтракал, ведь дважды отклонил предложение пообедать. Ингвар был голоден как волк, и с виду беспорядочные визиты американца в разные конторы на Грёнланнслейр, 44, мало-помалу начали его раздражать. Со своим норвежским связным Сиффорд почти не разговаривал. Временами извинялся, что должен позвонить, и отходил как можно дальше, чтобы Ингвар не подслушал. Поскольку же Ингвар понятия не имел, долго ли Уоррен будет занят разговором, он не мог воспользоваться ситуацией и связаться с Ингер Юханной.

— Надо идти, — сказал Уоррен, захлопнув мобильник и быстро направляясь к нему.

— Куда теперь?

Ингвар дожидался его почти четверть часа, однако старался не выказывать раздражения.

— Вы мне не нужны. В данный момент. Я должен вернуться в гостиницу. Дайте мне ваш номер.

Ингвар достал визитную карточку.

— Мобильный, — сказал он. — Звоните, если понадоблюсь. Проводить вас? Вызвать машину?

— Автомобиль посольство уже выслало. Спасибо за помощь. Пока! — Американец поспешил к лестнице и скрылся из виду.

— Ингвар? Ингвар Стубё?

К нему направлялась симпатичная стройная женщина. Ингвар тотчас обратил внимание на ее туфли: каблуки до того высокие, что просто удивительно, как она умудряется стоять на ногах. Убедившись, что не обозналась, женщина просияла. Поднялась на цыпочки и быстро чмокнула его в щеку.

— Приятная неожиданность, — улыбнулся Ингвар, на сей раз совершенно искренне. — Здравствуй, Силье. Как дела?

— Уфф… — Она шумно вздохнула. — Работы по горло, сам знаешь. Все вкалывают как проклятые. Я тут уже больше суток торчу и буду счастлива, если удастся уйти домой, а не сидеть тут еще полдня. А ты как?

— Да ничего, спасибо…

Силье Сёренсен вдруг посмотрела на него так, будто заметила что-то новое в его рослой фигуре, облаченной в узковатый плащ. Ингвар осекся и смущенно потер нос.

— Ты ведь работал по кражам картин Мунка, — быстро сказала она. — Верно? И по ограблению НОКАС?

— И да и нет, — ответил Ингвар, оглядываясь по сторонам. — Я занимался кражами Мунка, это верно, а вот к НОКАС имел лишь косвенное отношение. Но я…

— Ты знаешь налетчиков, Ингвар. Лучше кого бы то ни было, верно?

— В общем, да, я работал…

— Идем!

Полицейская Силье Сёренсен схватила его за рукав и потянула за собой. Он нехотя пошел следом. Ощущение, что с ним обращаются как с бродячей собакой, неуклонно усиливалось. Да, он работал в Управлении, когда был помоложе, но чувствовал себя здесь неуютно, а вдобавок не знал, куда Силье тащит его.

— Что ты у нас делаешь? — спросила Силье. Она запыхалась, но все равно чуть не бегом спешила по коридору, только каблуки стучали.

— Честно говоря, сам толком не знаю.

— Сейчас никто ничего толком не знает, — улыбнулась она.

Они подошли к синей двери без таблички. Силье Сёренсен постучала и, не дожидаясь ответа, вошла. Ингвар шагнул следом. Мужчина средних лет сидел перед тремя мониторами за столом, с виду напоминающим микшерный пульт в студии звукозаписи. Обернувшись к ним, он невнятно поздоровался и снова вернулся к работе.

— Это Ингвар Стубё, начальник отдела Уголовной полиции, — сказала Силье.

— Новой уголовной полиции, — с улыбкой уточнил Ингвар.

— Смешное название, — буркнул человек за монитором. — Я Франк Ларсен. Полицейский.

Руки он не подал и по-прежнему неотрывно смотрел на монитор. Черно-белые кадры с автозаправки, приходящие и уходящие клиенты мелькали на экране.

— Мало кто знает эстланнских налетчиков лучше Ингвара, — сказала Силье Сёренсен, придвигая к большому столу два стула. — Садись.

Полицейский Ларсен явно оживился. Быстро послал Ингвару улыбку, меж тем как пальцы проворно забегали по клавиатуре. Экран почернел, а через несколько секунд появилась новая картинка: какой-то мужчина выходит через раздвижную дверь. Камера, видимо, была прикреплена к потолку, съемка велась сверху, под углом. Мужчина едва не налетел на газетную стойку и надвинул бейсболку на лоб.

— Мы еще не успели систематизировать свидетельские показания, — тихо сказала Силье, пока Ларсен подстраивал четкость изображения. — Но так или иначе одно бросилось мне в глаза. Этот человек — или эти люди, мы думаем, их было двое, — хотел, чтобы его заметили. Завел разговор, привлек к себе внимание. Однако прячется от камер. У нас нет ни одного кадра, где четко видно его лицо. Или их лица.