Госпожа президент

Франк Ларсен вывел на соседний монитор другую картинку.

— Смотри, он явно знает, где расположены камеры наблюдения. Вот здесь он надвигает бейсболку… — Все трое глядели на монитор, помеченный буквой «А». — А здесь отворачивается.

На мониторе «В» мужчина чуть ли не боком шел к кассе.

— Если им известно, где находятся камеры, значит, они бывали там раньше.

Ингвар говорил тихо, завороженно глядя на монитор «С», где расплывчатое, зернистое изображение мало-помалу набирало четкости. Мужчина был снят сзади, наискось. Козырек бейсболки закрывал большую часть лица, оставляя на виду подбородок и массивный нос. Ингвару показалось, что он различает контуры коротко подстриженной бородки.

— А коль скоро они заранее провели рекогносцировку, — продолжил он, — то, наверно, найдутся кадры получше, от предыдущих визитов.

— Вряд ли, — уныло сказал Франк Ларсен, словно от одной мысли, что придется просматривать еще кучу материала, у него испортилось настроение. — На автозаправках обычно стирают записи через неделю-другую. Это всем известно. И тамошние ребята наверняка тоже так делают. В общем, на старые записи рассчитывать никак нельзя. И, кстати говоря, ему, — толстым пальцем он ткнул в монитор «С», — об этом явно известно.

Широкоплечий мужчина на экране в самом деле носил короткую холеную бородку. Переносица и глаза не видны, но из-под козырька торчал массивный кривой нос. Волосы под бейсболкой стрижены под машинку. В правом ухе широкое золотое кольцо.

— Где-то я его видела раньше, — сказала Силье. — И интуиция подсказывает, что он имеет отношение к уголовному миру. Только…

— Он подстриг волосы, — сказал Ингвар, придвигая стул поближе. — И отпустил бороду. Кольцо в ухе тоже новое. Однако ж… — он широко улыбнулся и щелкнул пальцем по экрану, — носяра у него очень уж заметный.

— Ты знаешь, кто этот хмырь? — Франк Ларсен скептически хмыкнул. — Видно-то здесь не больно много, черт побери.

— Это Герхард Скрёдер. — Ингвар откинулся на спинку стула. — Кличка Канцлер. В свое время мы было решили, что он причастен к ограблению НОКАС, очень уж много он болтал об этом в городе. Но, как выяснилось, приврал из хвастовства. А вот в кражах Мунка…

Слушая Ингвара, Франк Ларсен работал пальцами. В углу зажужжал принтер.

— Улик против него не нашлось. Но лично я думаю, он был замешан.

Силье выхватила из принтера распечатку и секунду-другую разглядывала ее, а потом передала Ингвару:

— Ты уверен, что это он?

Кадр, конечно, не самый удачный, но после умелой цифровой обработки хотя бы отчетливый. Ингвар кивнул, провел пальцем по бумаге. Здоровенный нос, один раз сломанный в тюремной разборке в 2000 году и второй раз через два года в схватке с полицией, не узнать невозможно.

Семья, казалось бы, вполне порядочная, но Герхард Скрёдер вырос отъявленным бандитом. Отец его возглавлял крупное государственное ведомство. Мать заседала в Стортинге. Сестра была адвокатом по коммерческим делам, а младший брат недавно вошел в национальную сборную по легкой атлетике. Сам же Герхард с тринадцати лет только улепетывал от полиции, как правило, безуспешно.

Прошлогодний налет на НОКАС в Ставангере стал крупнейшим в норвежской истории и унес жизнь одного полицейского. Никогда еще на раскрытие дела не бросали такие ресурсы, и не зря. Уже после Рождества материалы передали в суд. Герхард Скрёдер долго находился под пристальным вниманием, однако к концу зимы опять сумел вывернуться. Но, поскольку в ходе расследования по делу НОКАС полиция перетряхнула весь уголовный мир, имя его всплыло в связи с другими, не менее любопытными обстоятельствами. Когда в августе 2004 года средь бела дня были украдены «Крик» и «Мадонна» Мунка, Герхард Скрёдер отдыхал на Маврикии с восемнадцатилетней блондинкой, которая не имела «послужного списка». Железное алиби, подтвержденное проверкой. Ингвар, однако, не сомневался, что этот человек играл центральную роль в планировании дерзкой кражи. Но доказать это не удалось.

— Дайте взглянуть, — попросил Франк Ларсен, протягивая руку за распечаткой. Долго всматривался. Потер глаза. — Пожалуй, я поверю тебе. Но объясни мне в таком случае, как уголовник оказался замешан в операции прикрытия, связанной с похищением американского президента? — Воспаленные глаза в упор смотрели на Ингвара. — Объясни, а? Похищение американского президента выходит далеко за рамки обычных делишек этих парней, верно? Ведь у них только одно на уме — деньги. Насколько я знаю, ни единого требования не выдвинуто, черт побери…