Любят только раз

— Ах, любовь моя, — бормотал он, покусывая мочку ее уха. — Почаще настаивай.

Реджи переполняло наслаждение. Какое ей дело, что он еще не проснулся и не понимает, что делает? Она прижала его к себе.

Николас чуть не вскрикнул от радости. Приняв его поцелуй, она решила свою участь. Он быстро расстегнул на ней рубашку, одним движением стянул ее с Реджи и отбросил в сторону.

Ее рука упала ему на плечо. От этого прикосновения он сразу напрягся, и сознание власти над ним повергло ее в трепет. Теперь поздно отступать, сейчас он будет принадлежать только ей, знает он об атом или нет.

Она погладила его по спине, сначала робко, потом сильнее и опять нежно, осторожно. Ей нравилось прикасаться к нему снова и снова. Ведь столько времени прошло с той летней ночи. Он заставил вспомнить. Губы Николаса скользили от ее шеи к бедрам, он чувствовал, что пьянеет от ее близости. Кожа — упругая, шелковистая, как в ту ночь, когда он лишил ее невинности, Тело осталось таким же стройным, лишь грудь пополнела. Он даже боялся к ней прикасаться, теперь это владения его сына, а он не хотел, чтобы Реджи сейчас думала о малыше. Он вообще не хотел, чтобы она думала.

Реджи металась по подушке, сердце у нее бешено колотилось. Если Николас не прекратит сладко терзать ее своими пальцами, ей придется умолять его об этом.

Он словно прочел ее мысли, и она почувствовала на себе долгожданную тяжесть его тела. Ее ноги крепко обхватили его бедра, когда он вошел в нее до самого предела.

Он поцелуями заглушал ее страстные крики, а Реджи, обвив его руками за шею и запустив пальцы ему в волосы, крепко прижимала его к себе.

И тут пароксизм страсти закружил обоих, снова и снова омывая их волнами наслаждения. Но вот желание утолено, буря стихла, и они заснули, не разжимая объятий.

Глава 32

Его разбудил стук в дверь. Николас тут же вспомнил, что заснул в объятиях Регины, а стучавший, видимо, не собирался ждать приглашения войти.

Приятно увидеть рядом жену. Николас повернулся к двери и выругался. В дверях стояла горничная Регины. В одной руке она держала свечу, а другой прижимала к плечу Томаса. Удивление на лице горничной показалось Николасу забавным.

— Ты знаешь, что нельзя входить без разрешения? — недовольно проворчал он. Но Мэг не смутилась;

— Когда я вхожу в комнату моей хозяйки леди Реджи, мне не нужно спрашивать разрешения, ваша милость.

— Леди Реджи, как видишь, не одна. А теперь соблаговоли отвернуться, я постараюсь накинуть на себя что-нибудь.

Мэг охнула, когда он без дальнейших рассуждений встал с постели, и быстро отвернулась, пролив воск со свечи на пол. Что он делает в постели хозяйки? Бедная девочка была сама не своя, когда он ее бросил, а теперь он снова здесь и даже не извинился за свое поведение.

— Можешь повернуться и рассказать о своем деле. Мэг нерешительно обернулась. Он стоял перед ней, загораживая кровать.

— Она знает, что вы здесь? — подозрительно спросила горничная. Николас засмеялся:

— Дорогая моя, в Чем ты пытаешься меня обвинить?

Та молчала, тщетно пытаясь найти слова для ответа.

— И зачем ты явилась сюда среди ночи?

— Пора кормить лорда Томаса.

Николас уже забыл, что младенец и ночью требует к себе внимания. А Мэг, словно прочтя его мысли, продолжала:

— Конечно, это утомительно, но поздние кормления скоро закончатся. Несколько ночей он уже не просыпается. Сегодня на него подействовали наш переезд и незнакомая комната.

— Хорошо, можешь дать его мне. Мэг удивленно отпрянула:

— Извините, ваша милость, но, может, вам лучше ненадолго выйти из комнаты?

— Не думаю, — заявил Николас. — А ты можешь идти. Не гляди на меня так, словно я сам буду его кормить. Я передам его матери и верну тебе, когда она его покормит.

Он протянул руки, чтобы взять Томаса, и Мэг вынуждена была уступить.

— Осторожно, — предупредила она его. — Нужно поддерживать его за шейку… вот так. Это вам не тряпичная кукла.

Николас нахмурился, и горничная вышла из комнаты.

Он вздохнул. Жаль, но придется ее разбудить. Черт возьми, ему вовсе не хотелось этого делать. Хмель, наверное, уже прошел, и, проснувшись, она будет в шоке от его присутствия в ее комнате. А нельзя покормить малыша, не разбудив ее? Она лежит на боку, прелестная грудь обнажена. Может, ребенок справится и без ее помощи?

Николас осторожно положил сына рядом. Ничего. Он сел на кровать и нахмурился. Черт возьми, Почему ничего не получается? У ребенка должен быть инстинкт. Николас повернул крошечное личико к груди, щечка малыша потерлась о сосок, но Томас отвернулся и недовольно засопел.