Нежный супруг олигарха

Я молча смотрела на Марину Семеновну. Не дай бог никому пережить своих детей! Мне было очень жаль Коваленко, но неужели она, явно не один раз перечитывавшая письмо, не заметила странности некоторых фраз? «Иначе я могу не выдержать и все рассказать». О чем боялся проболтаться Дима? О любовной связи между Наташей и Костей? Не хотел, чтобы окружающие убедились, что любимая изменяет ему? Но секрет уже выплыл наружу, и, если разобраться, ничего необычного в этом нет. Да, неприятно осознавать, что твою голову украшают рога, но это еще не повод для самоубийства. А продолжение фразы: «Доставлю тебе много горя». Мальчик собрался покончить с собой, чтобы не доставить матери горя?

Марина Семеновна выдернула из моих рук листок и аккуратно убрала назад в сейф.

– Мне абсолютно не жаль ни Наташу, ни Алису, – жестко произнесла она. – Девушки вели себя как последние твари и получили по заслугам. А Дима стал жертвой, мой мальчик умер из-за двух…

Грубое, неожиданно сказанное слово повисло в воздухе.

– Вы не видели, как Алиса отправляет на экспертизу снимки Фоминой? – быстро спросила я.

У Коваленко опустились вниз уголки рта.

– Мой сын покончил с собой, как вы считаете, могла я в те дни думать о ком-то другом? Даже смерть Олега меня не задела. После кончины Алисы Олег ушел в запой, сел пьяным за руль, попал в ДТП и умер на месте. У меня осталась только работа.

– Значит, Алиса действовала самостоятельно? – спросила я. – По непонятной для вас причине подтасовала снимки?

– Да, – сухо подтвердила Коваленко. – Через десять дней после кончины Димочки мне стало невыносимо оставаться дома, я подумала, что на рабочем месте мне будет лучше, отвлекусь на пациентов. Алиса показала запрос из милиции, я распорядилась отправить снимки. «Уже сделала», – сообщила она. На том дело и закончилось.

– Вы не проверили, вернулись ли снимки назад?

– Нет, – сердито ответила Коваленко, – забыла. И потом, они ведь уже не нужны. Фомина мертва, более лечить зубы не придет.

– Вот интересно, – протянула я.

– Вам моя история показалась занимательной? – вскипела стоматолог. – Это трагедия!

– И в ней участвовало еще одно лицо, о котором вы ни разу не упомянули.

– Кто? – совершенно искренне удивилась Коваленко.

– На месте пожара нашли череп, по зубам определили личность. Стандартная процедура: родственники называют врача, милиция изымает карту. Именно так и поступили в случае с Наташей. И все сошлось – человеческие останки и панорамный снимок. Но вы сейчас убедились, что в документах нет пленки Фоминой, так?

– Можете мне поверить, я очень хорошо помню состояние ротовой полости постоянных пациентов, – заявила Коваленко. – Естественно, те, кто ходит раз в три года, забываются, но Фомина появлялась регулярно, у нее не было особых проблем с зубами.

– Дайте еще раз документы, – попросила я.

– Берите, – пожала плечами врач, – они на столе.

Я полистала карту.

– Снимки кладут в специальный пакет?

– Да, он приклеен на обложку, это очень удобно, на снимке дата.

– Но в Наташиной карте все фото чужие, да? Очевидно, некто – я почти уверена, что это была Алиса, – просто поменял местами конверты.

– Зачем? – округлила глаза Коваленко.

Может, Марина Семеновна и отличный стоматолог, но хорошим детективом ей никогда не стать.

– Личность погибшей установили с помощью снимков из вашей картотеки.

– Это вы уже говорили.

– Но теперь мы знаем, что в карте Фоминой произвели подтасовку, значит, череп, найденный на пожарище, принадлежал не Наташе.

– Не Наташе? – эхом отозвалась Коваленко. – А кому?

– Другой женщине.

– Какой?

– Одной из ваших пациенток, – терпеливо объяснила я. – Это она сгорела в бане. Алиса, по непонятной для меня причине, запутала следствие: взяла документы некой особы, вынула конверт со снимками и сунула его в карту Фоминой. Если я права, то фото Наташи лежат сейчас в вашем архиве. Имело место убийство.

– Кого? – захлопала глазами Марина.

– Да бедняжки, чей снимок отправили ментам! Иначе как бы фото черепа с ним совпало? Алиса знала имя и фамилию той, что сгорела!

– А где Наташа? – окончательно растерялась Коваленко.

– Это самый интересный вопрос! Взгляните еще раз на оставшиеся снимки. Можете припомнить, чьи они?

Марина Семеновна вновь засунула черные квадратики в ящик на стене.

– Точно не Фоминой, – констатировала она, – тут штифты.