Бабочка в гипсе

Но приятель не обратил внимания на мое предложение. Он взял мобильный, в одну секунду разобрал его, выхватил из кучи деталей какую-то кнопку и возликовал.

– Нашел! Видишь? Что это?

– Потроха телефончика, – растерялась я.

– «Жучок»! – гаркнул Максик. – Некто снабдил тебя прослушкой.

Я вздрогнула:

– Прикалываешься?

– Я серьезен, как политик, обещающий народу светлое будущее, – сказал он. – Где ты оставляла аппарат?

Я погрозила ему пальцем:

– Пукающие подушки, пластиковые мухи, спрятанные в куске рафинада, исчезающие чернила, отрубленные пальцы из силикона. Ты большой мастер на развод, повеселился, и хватит. Собери телефон и послушай, что я расскажу.

Максим вынул из кармана авторучку и поднес к пупочке, она стала мелко подрагивать.

– Сейчас ты видишь «Эру» – портативный аппарат для обнаружения электронных шпионов. Это новейшая разработка, стоит офигенных денег, но они окупаются. Не имею ни малейшего желания шутить. Когда я прошел мимо стула с твоими шмотками, «Эра» среагировала. Постарайся вспомнить, где оставляла телефон без присмотра.

– Он всегда при мне, – растерялась я. – А как долго устанавливать «жучок»?

Макс приколист, но он знает меру и сейчас выглядел очень озабоченным.

– Спецу достаточно нескольких секунд, любитель провозится дольше, но и ему пяти минут за глаза хватит, – вздохнул Вульф.

– Ресторан! – осенило меня. – Я слопала, следуя твоему гнусному совету, папироли и бросилась в туалет. Сотовый остался на столе, мне было не до него. Под подозрением двое: Арсений Леонидович и официант.

– Забудь про лакея, – процедил Макс, внимательно изучая «кнопку», – однако, дорогая вещь. Умеют, собаки, электронику клепать. Даже в нашем офисе такого нет.

– Вот почему Сеня настойчиво приглашал меня поужинать. Он хотел пристроить прослушку, – грустно констатировала я. – Представляю его радость, когда я унеслась в сортир.

Макс обнял меня и начал гладить по голове:

– Ничего, не плачь, вырастешь – поймешь: мужики – сволочи. Думаешь, он тобой заинтересовался, трясется от страсти, роняет слюни, а подлец – шпиён германский, хочет партизан в лесу найти.

Я вывернулась из его рук:

– Дурак.

– Детский сад, – покачал головой Макс. – Садись и излагай события. Сейчас папа покумекает и сообразит, во что Лампа вляпалась. Наверное, ненароком потоптала чужой огород, вот на Сивку-бурку капкан и наточили. Говори медленно, вспомни все детали, даже те, что тебе самой показались незначительными.

Я говорила без умолку больше двух часов.

– Знаешь, какой вопрос приходит на ум первым? – произнес Максим, когда фонтан информации иссяк. – Раненая Валентина Рублева сказала: «Черви… черви».

Я кивнула:

– Верно. Я еще подумала: «Вот бедняжка, у нее от боли и страха спуталось сознание». Ну при чем здесь червяки?

– Бывший прокурор, наверное, имела в виду карты, – медленно произнес Максим. – Масть. Вероятно, она пыталась рассказать что-то, но не смогла. Может, она знала об игре?

– Нет, – не согласилась я.

– Рублева представляла на процессе Медведева сторону обвинения, – не успокаивался Максим. – Вскоре после суда она уходит с работы и занимается делом, которое не имеет ни малейшей связи с Фемидой. Смешивает коктейли в баре. Почему?

Я начала загибать пальцы:

– Разочаровалась в системе, не хотела быть обвинителем на процессах, выбрала профессию под давлением мамы, а когда та умерла, бросила надоевшее занятие.

– Откуда у бюджетницы загородный дом? – задал следующий вопрос Макс. – Колян идиот, не способный заработать ни копейки, баба Нила пенсионерка, а на зарплату прокурора не пошикуешь.

Я попыталась найти достойный ответ:

– Рублевы ведут скромный образ жизни, живут на деньги с постояльцев, едят овощи со своего огорода, у них ветхая мебель, домишко просит ремонта. Если ты думаешь, что Валя брала взятки, то ошибаешься. «Коттедж», кстати, не ее, а мужа.

– Почему Нина решила напасть именно на Рублеву? – недоумевал Максим.

– Расчет прост: раненый прокурор, пусть даже и бывший, привлечет внимание СМИ скорей, чем простой гражданин, – выпалила я.

– Есть у нас руки, ноги, голова, живот, а человечек не складывается. Где Нина? – спросил Максим. – Ей глупо прятаться.

– Еще глупее сидеть дома и ждать, когда тебя арестуют, – отбила я подачу.

Максим лег на диван:

– Силаева прописана в другом месте. Никто из ее соседей или прежних знакомых не знает, где она теперь живет. Ни Рублевы, ни Томас, ни ты не подозревали, что ваша соседка – жена снайпера Филиппа Медведева. Она обзавелась аппаратурой, изменяющей голос, тщательно соблюдала конспирацию, была уверена, что ее не заподозрят в связи с делом стрелка, и… не вернулась к тяжело больной Прасковье Никитичне?