Бабочка в гипсе

Я звоню в офис олигарха, секретарь говорит: «Минуту, соединяю с помощником». А тот заявляет: «Работаем, подбираем правильные формулировки, завтра получите текст».

Проходит названный срок, а в электронке – фига. Бегу по новому кругу. В конце концов мне объявили: «Мамонтов уехал в Швейцарию».

– Никогда не мечтала о журналистике, а после твоего рассказа очень рада, что не имею ни малейшего отношения к прессе, – выдохнула я.

– Ну не все такие гоблины, – протянула Анюта, – встречаются на тернистом пути вполне нормальные люди.

Сейчас, вспомнив ту беседу, я от души пожалела бабу Нилу. С таким недотепой, как Колян, ей нечего ждать обеспеченной старости. Федор забыл про мачеху, он не собирается помогать женщине, которая его вырастила.

В кухню вошла Прасковья Никитична.

– Доброе утро, – чуть протяжно произнесла она, – есть хочется.

Я обрадовалась: свекровь Нины вроде в нормальном состоянии, вероятно, она сумеет ответить на некоторые вопросы.

– Кашу сварили? – спросила Прасковья.

Я открыла холодильник:

– Сейчас подогрею. Вы не знаете, где Нина?

– На горе, – охотно сообщила она.

– И где это? – нежно пропела я, запихивая фарфоровую тарелку в микроволновку.

– Там ворон крыльями машет и рак свистит, – поведала Прасковья, – там на неведомых дорожках бродит золотое руно под руку с Моисеем.

Я водрузила на стол завтрак, вручила Прасковье Никитичне ложку и спросила:

– Можно, зайду в ваши комнаты?

– Вкусная картошечка, – откликнулась старушка, зачерпывая кашу, – жаль, лука нет.

Я молча ушла в коридор. Похоже, несчастная окончательно выжила из ума, уже не способна понять, что ест, путает овсянку с пюре. Не дай бог превратиться в подобное существо, незачем разговаривать с Прасковьей, это бессмысленная трата времени.

Очутившись на территории Силаевой, я стала методично обыскивать комнату. Около получаса понадобилось на то, чтобы понять: у Нины нет ни записной книжки, ни дневника, ни блокнота с заметками. Минимум одежды, почти полное отсутствие косметики, жалкое количество детских вещей, пара игрушек – вот и все богатство. Зацепиться не за что. Ни квитанций, ни каких-нибудь чеков, ни листочка с номерами телефонов, оставленного на всякий случай для Прасковьи Никитичны.

На тумбочке у одной кровати нашелся сотовый ядовито-розового цвета. Подобные аппараты минимальной стоимости покупают первоклассникам. Если малыш потеряет трубку, жалко ее не будет. Нина решила, что мобильный без наворотов лучше всего подходит Прасковье Никитичне. Ну зачем полубезумной свекрови фотоаппарат, видеокамера, калькулятор, радио и возможность подключаться к Интернету?

Я понажимала на большие кнопки. Никаких эсэмэсок или звонков, с Прасковьей Никитичной давно не общались. Но о старухе явно нежно заботятся. Кровать Нины застелена старым, кое-где зашитым бельем, а одеяло Прасковьи Никитичны заправили в пододеяльник с кружевной отделкой. Халат и тапочки Нины сильно поношены. В феврале хочется закутаться в уютный велюровый или толстый махровый шлафрок, но у Силаевой был тоненький, почти прозрачный халатик из ситца, в таком зимой холодно и некомфортно. Роль домашних тапочек выполняли дешевые пластиковые сланцы, на которых от длительной носки стерлось название фирмы-производителя. А бабуля сейчас явилась на кухню в симпатичном стеганом халате и в тапочках из овчины. Силаева баловала Прасковью, она не могла бросить выжившую из ума мать Филиппа.

С Ниной определенно случилась беда – вот таким был мой вывод.

Я побежала к себе, быстро оделась и пошла в ванную, чтобы там перед зеркалом накрасить глаза. Едва рука поднесла к веку кисточку, как из ванны послышалось громкое «Аффф». От неожиданности я уронила коробочку с тенями, наклонилась и увидела лохматую зверушку, сжимающую в лапках мочалку.

– Ты Степа или Петя? – осведомилась я.

– Аффф, – выдохнуло животное, – аффф.

– Без разницы, как тебя зовут, – сказала я, – имей в виду, губка не съедобна. Дай ее сюда.

Чтобы отнять у быдры мочалку, мне пришлось потрудиться. Степан или Петр не хотел делиться добычей. Сначала потенциальный производитель быдрят фыркал, затем коротко заявил:

– Пшш, пшш.

Такой звук издает воздух, вырываясь из продырявленного шарика. По мере того как я увеличивала натиск, быдра злилась все сильнее и в конце концов начала шипеть, словно раскаленная сковородка, на которую выплеснули стакан холодной воды.