Бабочка в гипсе

В результате меня перевели в другую школу, я сделала вид, что забыла о глупом приключении. Но на самом деле запомнила это навсегда. С тех пор я не люблю оставаться одна в помещении без окон и дверей. Но признаваться в легкой форме клаустрофобии частный детектив не имеет права.

Я начала медленно спускаться в подвал, бормоча себе под нос:

– Давай, Лампа, здесь вообще никого нет, только очаровательные крыски.

Едва нога коснулась пола, как в кармане оглушительно заорал мобильный. Оцените крепость моих нервов: я не уронила ни огнетушитель, ни фонарь, аккуратно поставила их на ступеньку и вытащила трубку.

– Ты где? – сурово спросил Макс.

– Неужели ты только что получил мое смс? – расстроилась я.

– Я нахожусь в полуразрушенном доме на Бастыркина, но тебя не вижу, – уточнил приятель.

Я вернулась назад, высунулась из двери и закричала:

– Макс!

Раздался звук шагов, и в поле зрения появился Вульф.

– Здесь никого нет, – констатировал он.

– Надо изучить подвал! – Теперь, в присутствии приятеля, я обрела стопроцентную смелость.

– Ладно, – согласился Макс, – пошли.

Мы побрели по просторному помещению с низким потолком, под которым змеились трубы. Я услышала странный звук, повернула голову, увидела под потолком зарешеченное оконце почти вровень с землей, подошла к нему и закричала:

– Макс!

На полу лежало что-то, прикрытое грязным куском картона. Из-под него высовывалась нога, обутая в хорошо знакомый мне сапог.

– Укромное место, тело здесь могли найти только случайно, – процедил Максим, обнимая меня за плечи.

– Это Нина Силаева, – проглотив комок в горле, сказала я, – ее обувь.

– Надо подняться наверх и позвонить, – засуетился Вульф.

На его голос наложился тот же странный звук, который я только что слышала. Я подняла глаза и поняла: в окошко врезан самый примитивный «кондиционер» – маленький вентилятор, чьи лопасти вращает ветер с улицы.

– Здесь, наверное, связь отсутствует, – сказал Макс.

– Доставай трубку, – велела я. – Нина беседовала со мной отсюда.

Гладкова с бригадой мы ждали довольно долго. Пока специалисты занимались трупом и осмотром места преступления, Павел со всей тщательностью допросил нас с Максом и отпустил со словами:

– Никуда из города не уезжайте, вы скоро мне понадобитесь.

– Хочешь кофе? – предложил мне Макс.

Меня моментально замутило, но я согласилась.

– Придется ехать кавалькадой, – попытался рассмешить меня Макс, – вот вам век глобальной автомобилизации. Куда двинем?

Я устало ответила:

– Мне без разницы.

– Тогда в «Синюю утку», – потер руки Макс, – там шикарно готовят макароны в яблоках.

Я подумала, что ослышалась, молча села в свою машину и поехала за Максимом, который направился в самый центр Москвы. Кафе оказалось маленьким и не имело вывески. Если о нем не знать, пройдешь мимо, но об уютном трактирчике, похоже, слышали многие – нам с трудом нашли столик в неудобном углу, почти у входа в туалет. Вы не поверите, но в меню были «Яблоки по-флотски».

– Это шутка? – спросила я у официантки.

– Все так думают, – обрадовалась она. – Попробуйте, вкуснотища. Макароны варятся, соединяются с отварным нарубленным мясом и жареным луком.

– Пока все более чем обычно, – сказала я.

– Потом берете антоновку, вырезаете мякоть так, чтобы получилась «корзинка», – продолжала официантка, – набиваете ее макарошками, прикрываете срезанной верхушкой – и в печь, на средний жар, пока не пропечется.

– Несите, – решила я.

– А тебе, Макс, как обычно? – подмигнула Вульфу брюнетка.

– Угадала, Люсенька, – кивнул тот.

Когда официантка ушла, я, по непонятной причине обидевшись, выпалила:

– Ты здесь постоянный клиент?

– Забредаю изредка, – сказал Макс, – тут вкусно готовят. Я проверил Льва Георгиевича Райкина и Арсения Леонидовича Филатова – кто-то же из них велел поставить тебе «жучок». Райкин авантюрист, в научной среде о нем высказываются презрительно. Лев Георгиевич преподавал философию, звезд с неба не хватал, книг не писал, вершиной его карьеры коллеги считали пост заместителя ректора по административно-хозяйственной работе. Короче говоря, на заре туманной молодости Райкин состоял в завхозах, заботился о туалетной бумаге в институтских сортирах, следил за сохранностью мебели в аудиториях, руководил уборщицами.

– Звучит не гламурно, – фыркнула я, – и не похоже на начало блестящей научной карьеры.