Бабочка в гипсе

– Попробуй, – кивнул Макс. – Вот, держи.

Я взяла у него коробочку, схожую с пачкой сигарет:

– Что это?

– «Большое ухо», – засмеялся Макс, – поставь себя на место Марины. Она знает Тимофея, иначе бы не очутилась в его квартире. Дед наш не прост, сам почему-то в «однушке» не живет. Небось строго предупредил жиличку: «Обо мне никому ни гугу». И тут заявляется бабенка с вопросами. Как ты поступила бы, будь Мариной?

Я начала фантазировать:

– Придумаю достойную историю. Дескать, нашла объявление в Интернете и договорилась, отдала все деньги за год вперед и живу, с хозяином не общаюсь, единственная наша встреча была в «Веселом бургере» в центре Москвы. Внешности его не помню. Ну и так далее.

– Но тетенька не отстает, – прищурился Макс, – прилипла, словно кусок скотча.

– Отделаюсь как-нибудь!

– А потом?

Я призадумалась:

– Позвоню Ковригину и расскажу ему о визите.

– Во! – обрадовался приятель. – Самое оно! Девяносто девять девушек из ста кинутся к трубке, едва настырная мадам покинет квартиру. И тут начинается самое интересное. Какая у Марины входная дверь?

– Вроде обычная, – удивилась я, – ее не меняли после въезда.

– Включаешь «Большое ухо», – потер руки приятель, – прикладываешь его к двери и видишь на экране номер, который набрала Марина. Определить, кому он принадлежит, проще, чем чихнуть.

– Такое возможно? – усомнилась я.

– Позвони кому-нибудь.

Я потыкала пальцами в кнопки, тщательно пряча трубку от глаз приятеля.

– Мопсино, – сообщил тот, глядя на экран, – я номер наизусть помню.

– Работает, – удивилась я.

– А ты сомневалась?

– Немного, – призналась я, – больше не буду.

– Радиус действия у «Большого уха» невелик, – продолжал приятель, – но и квартирка маленькая, будем надеяться, что Марина не убежит звонить на балкон.

На сей раз дверь мне открыла худенькая девочка с волосами ядовито-синего цвета.

– Ну? – перекатывая во рту жвачку, спросила она. – Чего надо?

– Позовите, пожалуйста, хозяина.

– Чего надо? – не сменила тона девица.

– Я ищу Тимофея Пантелеймоновича Ковригина, он здесь прописан.

– И че? – не смутилась девушка.

– Когда он придет?

– Он тут не показывается.

– Дайте, пожалуйста, его координаты.

– А нету, – нагло соврала безобразница, – я ваще его не знаю. Квартира моя.

– Только что вы сказали: «Он здесь не показывается». Зачем старику сюда ездить, если квартира чужая? – Я решила прижать девчонку.

– Ты ваще кто? – гнусаво спросила нахалка.

Я поняла, что настал час решительных действий:

– Принесла Ковригину повестку в суд.

Марина вылупила глаза:

– Вау! За что?

– Не имею права разглашать тайну следствия, – понизив голос, сообщила я. – Если Тимофей Пантелеймонович не явится, его арестуют за неуважение к суду.

Жиличка начала переминаться с ноги на ногу:

– Ладно. Давай бумагу.

– Положено отдать лично в руки самому Ковригину, под подпись, – не сдалась я.

– Ну и катись отсюда, – обозлилась Марина.

– Ладно, – смиренно кивнула я. – Мне-то, в конце концов, по барабану, если его накажут. Вот захочет он в Турцию поехать, а на паспортном контроле его тормознут, нынче с нарушителями строго.

– Да пошла ты! – заорала девица и захлопнула дверь.

Я живо приложила к створке коробочку и спустя полминуты увидела в окошке цифры. «Большое ухо» сработало безотказно. Очень тихо я спустилась по лестнице, вышла на улицу и по дороге к машине позвонила Максу. Тот быстро определил местонахождение человека, которому трезвонила Марина:

– Хромов переулок, дом два, квартира сорок семь. Принадлежит некой Севрук Ирине Павловне.

Я глянула на часы. Время позднее, но придется наплевать на приличия.

Подъезд здания в Хромовом переулке был заперт. Я позвонила в домофон и услышала голос:

– Кто там?

Я придала голосу бодрости:

– Добрый вечер, Ирина Павловна.

Послышался щелчок, Сезам открылся, я доехала до пятого этажа, увидела, что дверь в квартиру приоткрыта, вошла в прихожую и крикнула:

– Еще раз добрый вечер.

– Аня, иди на кухню, – донеслось в ответ.

Я повесила на крючок куртку, сняла сапожки, миновала небольшой холл и увидела у плиты хрупкую даму.

– Вы не Аня! – растерянно произнесла она.

– Верно, меня зовут Евлампия, – кивнула я. – Ирина Павловна, где Тимофей Пантелеймонович?

– У себя в комнате, – изумленно ответила та. – Где ж ему быть? Он сегодня на работу не пошел, сказался больным. А вы кто?